Убей меня нежно
Шрифт:
– Бывало порой.
– Я хочу сказать, что многие из нас побывали в том сереньком местечке и позабавлялись с тем, чего в действительности хотели. Я знаю, это непросто, но должна сказать, что это вовсе не то же самое, когда мужчина залезает к тебе в окно в маске и с ножом.
– Мне жаль, Джоанна, но я никак не могу с этим свыкнуться.
– А вам и нет надобности привыкать к такому. В этом все дело. Видите ли, я не знаю, что у вас с Адамом. Как вы познакомились?
Ну, скажем, это было не совсем как за чаем у священника
– Этого довольно. Когда я впервые увидела Адама, он был грубым со мной, колким, неразговорчивым. Подозреваю, что его поведение было комбинацией из отсутствия интереса ко мне, подозрительности и презрения, и меня это возбудило. Он сексуален, не так ли?
Повисла тишина, и я не пыталась ее нарушить.
– Ну, я права или нет?
– Он мой муж, – процедила я.
– Ради всего святого, Элис, не изображайте передо мной Деву Марию. Этот человек сам по себе грандиозен. Он спас почти всю экспедицию. Клаус рассказывал мне про его жизнь. В шестнадцать лет он бросил Итон и отправился в Альпы. Мотался там два года, пока не нашел своего пути в Гималаи, где многие годы провел в скитаниях и восхождениях. Как вы посмели обнаружить этого мужчину раньше меня?
– Я знаю все это, Джоанна. Для меня потрясение обнаружить другую сторону его натуры.
– Какую другую сторону?
– Ну, то, что он может быть жесток, опасен.
– Он бывал с вами жесток?
– Ну, знаете… – Я пожала плечами.
– О, вы хотите сказать, приятно жесток.
– Не уверена, что «приятно» – верное слово.
– М-м, – одобрительно, почти плотоядно произнесла Джоанна. – У вас проблема.
– У меня проблема?
– Вы влюбились в героя, неординарного мужчину, который не похож на других, о ком мне доводилось слышать. Он странный и непредсказуемый, и мне кажется, временами вам хотелось бы, чтобы он был каким-нибудь адвокатом, который приходит домой на обед в шесть тридцать, и чтобы были нежные объятия, и чтобы обычная поза раз в неделю. С кем у вас была предыдущая связь?
– Я оставила ради Адама одного человека.
– Каким он был?
– Хорошим. Но не тем адвокатом, о котором вы только что говорили. Он был остроумным, внимательным, мы были друзьями, у нас были общие интересы, нам было хорошо вместе. Мне нравилось спать с ним.
Джоанна перегнулась через стол и внимательно посмотрела на меня.
– Скучаете по нему?
– С Адамом все по-другому. Мы не «делаем что-то вместе», как я привыкла с другими парнями. Мы никогда не бываем… просто вместе, как было с Джейком. Все это так… страстно, от этого по-своему устаешь. И секс… это, конечно, прекрасно, но тоже беспокоит. Тревожит. Я уже не знаю, по каким правилам мы играем.
– Вы скучаете по Джейку? – снова спросила Джоанна.
Это был вопрос, который я сама себе никогда не задавала.
У меня практически не было времени, чтобы задаваться им.
– Нет, –
Глава 23
Была середина марта, почти наступило британское лето. Во всех парках расцвели крокусы и желтые нарциссы, лица на улицах просветлели; с каждым днем солнце поднималось все выше и выше. Джоанна Нобл была права. Я никогда не узнаю, что происходило в прошлом. У всех свои тайны и скелеты в шкафах. Нет ни одной жизни, которой не коснулся бы стыд. Лучше пусть темное остается во тьме, где оно может зажить и стать незаметным. Лучше забыть о муках ревности и параноидальном любопытстве.
Я понимала, что Адам и я не сможем провести остаток жизни, отгородившись от мира и изучая тела друг друга в странных темных комнатах. Мы должны были понемногу впускать к себе мир. Всех друзей, которых мы игнорировали, родственников, от которых мы отказались, обязанности, которые мы отложили в сторону, фильмы, которые мы не посмотрели, газеты, которые нам не удалось прочесть. Мы должны были вести себя немного более похоже на нормальных людей. Поэтому я стала ходить в магазины и купила себе кое-какую новую одежду. Я ходила в супермаркет и покупала обычную еду: яйца, сыр, муку и что-то еще. Договаривалась о встречах, как в прошлой жизни.
– Завтра я с Полин иду в кино, – сказала я Адаму, когда тот вошел.
Он поднял брови:
– Зачем?
– Хочу повидаться кое с кем из друзей. И я подумала, мы могли бы пригласить кого-нибудь к нам на обед в субботу.
Он пытливо посмотрел на меня.
– Я думала пригласить Сильвию и Клайва, – упорно продолжала я. – А как насчет того, чтобы позвать Клауса или Дэниела и, может быть, Дебору? Или кого ты захочешь?
– Сильвия, Клайв, Клаус, Дэниел и Дебора? Здесь?
– А что тут странного?
Он взял мою руку и стал вертеть обручальное кольцо.
– Зачем ты это делаешь?
– Что делаю?
– Ты знаешь.
– Не может быть только… – Я подбирала слово. – Страсть. Нам нужна обычная жизнь.
– Почему?
– Неужели тебе не хочется иногда просто посидеть перед телевизором? Или пораньше лечь в кровать с книгой? – На меня вдруг нахлынули воспоминания о последнем уик-энде с Джейком: все то незаметное домашнее счастье, которое я в эйфории отбросила. – Запустить змея или пойти погонять шары в боулинге?
– Боулинг? Что, дьявол побери, это такое?
– Ты знаешь, что я имею в виду.
Он молчал. Я обняла его, но он оставался скованным.
– Адам, ты моя самая большая любовь. Это у меня на всю жизнь. Но семья связана с обычными вещами, рутиной, скучными обязанностями, работой, ссорами по пустякам, перемыванием костей. Со всем этим. Не только, ну, с пылающей страстью.
– Почему? – просто сказал Адам. Это был не вопрос. Это было утверждение. – Кто это говорит?