Убейте прохожего!
Шрифт:
– Ты нотариус?
– Нет. Я – душеприказчик, или, другими словами, личный поверенный в делах о наследстве.
– У тебя и документ соответствующий имеется?
– Конечно! – Вынув из внутреннего кармана пиджака сложенный вчетверо лист, Романов протянул его оперативнику. – Нотариально заверенное заявление Анатолия Николаевича с указанием моих полномочий.
Молча прочитав заявление, Коновалов вернул его обратно. Подошел к окну и задумчиво посмотрел на одинокую елку, растущую посреди чистого газона.
– Я хочу ознакомиться с содержанием завещаний, – сказал он.
Романов
– Не понял! – Медленно, словно не веря собственным глазам, Коновалов обернулся. – Ты мне что, отказываешь?
Поверенный виновато вздохнул и еще раз огорченно развел руками: увы.
– Ну и ну! – оперативник удивленно покачал головой. – Ты, я смотрю, считаешь себя очень умным, да?
Романов молчал.
– Законы цитируешь, права качаешь. Может, ты еще и адвоката себе потребуешь?
– Зачем адвоката? – почувствовав неладное, еле слышно произнес поверенный. – Не надо мне никакого адвоката.
– Молчать! – Коновалов что есть силы ударил кулаком по подоконнику.
Все, кто находились в кабинете, вздрогнули.
– Молчать, я сказал! Говорить будешь, когда я скажу!
Плотно сжав губы и сузив зрачки, Коновалов зло посмотрел на поверенного, не последуют ли возражения, и, как змея перед броском, громко зашипел:
– Ты что, и вправду думаешь, будто самый умный? Да? А ты знаешь, что не далее как сегодня утром, один такой, вроде тебя, битый час ползал у меня в ногах, умолял считать себя придурком… прощения просил за то, что нечаянно вспомнил таблицу умножения… Чего молчишь?… Или, может, ты думаешь: я шучу?
Не знаю, как остальные, а я капитану поверил сразу: не шутит. И Романов поверил сразу. Потому что, как только представилась возможность выполнить требование капитана, он выскочил из кабинета в зал и принес портфель. Протянул Коновалову конверты с завещаниями и предложил ознакомиться с ними лично. Коновалов взял конверты, подержал на весу с таким видом, будто еще не решил, что ему делать дальше: то ли швырнуть их поверенному в харю, то ли смилостивиться и прочесть. Решив смилостивиться, он подошел к окну, отвернулся и вскрыл первое завещание.
В эту минуту в кабинет вошли два санитара. Спросив: можно ли забрать труп, они погрузили тело Константина Худобина на носилки и вынесли.
Семеныч захлопнул кейс. Зевнул и доложил капитану об окончании работы.
Не отрывая от листков взгляда, Коновалов махнул рукой, чтоб не мешали. Дочитав до конца, поднял голову и спросил Романова: когда состоится оглашение завещания.
– Если аноним не объявит себя, то через три дня в понедельник, – ответил тот.
Коновалов отошел от окна и, немного подумав, сказал, что остается в Мыскино.
– А вы, – обращаясь к Семенычу, добавил он, – через три дня в понедельник пришлите за мной машину.
– Как знаешь. – Семеныч, а за ним и судмедэксперт пожали капитану ладонь и, пожелав удачи, вышли из кабинета.
С отъездом следственно-оперативной группы в доме стало тихо.
«Все мы Худобины, – вздохнул я. – И Анечка, к сожалению, уже тоже».
Капитан Борис Сергеевич Коновалов, оперуполномоченный уголовного розыска РОВД, вместе с Романовым вышел из коридора. Прошел на середину зала и, подняв указательный палец, попросил минутку внимания.
– В общем, так, – сказал он. – Как вы знаете, Константин Петрович Худобин, ваш родственник, погиб от рук убийцы. Кто этот убийца, нам пока неизвестно…
– Как это, неизвестно? – перебил его вальяжно развалившийся в кресле Виктор. – А Романов?
– Так, кто это сказал? – Плотно сжав губы и сузив зрачки, Коновалов резко повернулся в его сторону. – Как фамилия?
– Худобин.
– Имя?
– Виктор Анатольевич.
– Где вы были в период с трех до пяти часов дня?
– Я…
– Отвечать быстро! Я спросил: где?
Виктор пожал плечами.
– Здесь был, – произнес он неуверенным голосом. – Сначала до трех часов мы обедали, а потом смотрели телевизор. А в кабинет я вообще не заходил!
– Кто подтвердит?
«Умеет все-таки наша милиция работать с населением, – с удовольствием подумал я. – Смотреть приятно: не прошло и пяти секунд с начала разговора, как Виктор, судя по его жалкому виду, уже ни в чем не уверен. И больше всего в том, что никого не убивал».
– Я еще раз спрашиваю: кто подтвердит? – повысил голос Коновалов.
– Я подтвержу! – подняла ладонь бабушка. – Мы все сидели здесь, в этом зале. Я, Виктор и еще Максим… И Аня с Игорем тоже были здесь.
– Да, – согласно кивнул Максим Валерьянович. – Это так.
Подобно добросовестному дружиннику, разглядывающему стенд «Их разыскивает милиция», Коновалов посмотрел на Рыльского. Встретившись с ним взглядом, поежился.
– Если я не ошибаюсь, – сбавив тон, обратился к бабушке, – единственный вход в кабинет, где произошло убийство, ведет из этого зала, где вы, по вашим словам, находились с трех до пяти часов дня.
– Да. Одно только замечание. Мы находились здесь не с трех до пяти, как вы только что выразились, а с одиннадцати часов и до нынешней минуты.
– То есть вы утверждаете, что никто в интересуемое нас время в кабинет не входил?
Бабушка отрицательно покачала головой: кроме Анечки, первой обнаружившей тело Константина, никто.
– Это так? – Коновалов обратился с вопросом к Рыльскому.
– Да, – ответил тот. – Я всё помню. Сначала мы смотрели трехчасовые новости по НТВ, потом передачу про Кремль… И никого не было!