Убить миротворца
Шрифт:
— Просто страшно. Но ничего невероятного.
— Послушай… Вероятно, мое желание покажется тебе полной ахинеей. Но с другой стороны… Ты побывал у меня… у нас. Видел маленький клочок нашего мира. Возможно, потом увидишь больше. А я… я хотел бы, если ты не возражаешь, побывать у тебя.
— То есть как?
— Мне обязательно нужно увидеть космос… что-нибудь в космосе. Все равно, что.
— Зачем?
— Во-первых, я не очень верю тебе.
— Твое дело.
— Во-вторых, я… давно мечтал побывать там. У нас в космосе бывают очень немногие люди.
— Абсолютно
Прежде, услышав словосочетание «абсолютно исключено», да еще произнесенное в соответствующем тоне, Дмитрий Сомов отступился бы, не раздумывая. Его нервы никогда не выдерживали открытого противостояния. Люди вокруг него — и женщины, и мужчины, — совершенно так же избегали споров, громких слов, острых углов… Мало кто мог пойти на другого лоб в лоб и одолеть. Но двойник сам приблизил его слишком близко к себе, сам дал право отрицать и требовать… И Дмитрию захотелось, несмотря ни на что, настоять на своем.
— Мне не нужно многого. Достаточно будет… одного лучика солнца из твоего мира.
— Послушай… Да я не против. Если тебя, конечно, пропустят. Но сам механизм переноса… Я только-только начал в нем кумекать, и знаю пока не особенно много.
— По крайней мере, нам стоит сделать попытку.
— Не стоит, брат.
— Почему же?
— Ты мне вроде члена семьи… Я так чувствую. Близкий человек. Иначе бы и разговор не шел.
— И все-таки, почему?
Дмитрий испытывал настоящее восторженное головокружение: ему удавалось спорить, держаться, его даже увлек сам процесс спора. Необычное ощущение. Чуть-чуть риска, чуть-чуть аромата борьбы, и верное осознание того, что все можно будет безболезненно остановить в любой момент. Как во время захватывающей медитации, которую участковый психоаналитик заставляет проводить под гипнозом. Только контроль над происходящим не теряется…
— Там небезопасно.
— Я готов! — ответил Дмитрий и захлебнулся нахлынувшей радостью. В мире осталось так мало ситуаций, позволяющих почувствовать себя отважным человеком!
— Что ты готов? Башку на склад сдать?
— Это моя башка. И я знаю, когда ее стоит поставить на кон.
Двойник прищурился оценивающе…
Глава 6
Привидение на борту
13 апреля 2125 года, секунду спустя.
Сначала в Москве, потом между Прометеем и Пандорой.
Виктор Сомов, 29 лет, и Дмитрий Сомов, 32 года.
— Хорошо. Черт с тобой. Давай попробуем.
— Спасибо тебе, Виктор. Ты не представляешь, как это важно для меня.
— Слушай меня внимательно. Очень внимательно. Смотри, не упусти чего-нибудь. Нас выбросит точнехонько в то место, где я был перед самым переходом сюда, к тебе. Брат, во-первых, это казенное место.
— Понимаю.
— Не перебивай. Слушай. Твоя же шкура в случае чего пострадает… правда, и моя — тоже. Во-вторых, там действительно опасно. Там очень опасно, я тебя не напрасно пугал. По любому у нас, брат, там и минуты не будет. Поэтому, в-третьих,
— Я понимаю, я же все понимаю.
Старший корабельный инженер, глядя на двойника, тяжко вздохнул, — как вздыхает, наверное, крупная рогатая скотина, когда она больна или просто очень печальна.
— Не нравится мне это дело, чем хочешь клянусь. Не будь ты мне… вроде родного… не обломилось бы тебе. Ладно. Давай, пристраивайся как-то ко мне поближе.
— Как? Руку дать?
— Не знаю я… Может, руки будет мало. Обними, что ли, меня.
Близнец посмотрел на него с осторожным подозрением. Не заподозрить не мог, но вслух высказать не решился.
— Дубина! Сзади пристройся. Сзади меня облапь. Поцелуи, твою мать, не планируются.
Дмитрий, наконец, сделал, как ему было сказано.
— Ну… — начал капитан-лейтенант и сбился, — вы, к кому я обращаюсь, если только это не ты, Господь, а если это ты, извини, пожалуйста или подай какой-нибудь знак… так… или вы, не знаю кто, те, кто меня сюда перенес… мне надо обратно на корабль… и этот шпендрик со мной… если можно. Что? Поехали или не поехали? Мне надо на корабль? А, понятно? Что вам еще-то сказать? О, все-таки поехали…
Он успел захлопнуть щиток на шлеме и вырубить внутреннюю связь. Не дай Бог, Яковлев услышит их переговоры, какой бредняк выйдет… Либо сбрендил командир от контузии и сам с собой болтает, либо привидение на борту. Еще он успел услышать захлебывающийся крик двойника и стальное кольцо его рук на своих ребрах.
Белый кисель.
Они валяются на полу вдвоем. И надо действовать быстро.
Старший корабельный инженер отцепил от себя «близнеца», развернулся и как следует встряхнул его. Для вразумления. Уж слишком пластиконовые очи глядели на него… Открыл щиток.
— Иди за мной, быстрее.
— Это… космический корабль?
— Да. Рейдер.
— А… где мы? Дышать трудно. И пахнет гарью… ты здесь работаешь?
— Давай, давай, шевелись. Так. Вот экран внешнего обзора. Включаю специально для тебя.
— Что это?! Огромное… Цветное… Что это?
— Сатурн.
— О…
Виктор искал глазами последнюю вторичную боеголовку. Нигде не видно. Рванула вместе с предпоследней? Было бы отлично. Но отсюда видно не весь отсек. И на везение надеяться не стоит.
— Насмотрелся? Все, брат, извини, надо тебе домой.
— Виктор…
Он не успел закончить. Страшный грохот раздался у выхода на марш. Взрывной волной их обоих впечатало спинами в переборку.
Последняя оказался у маршевого шлюза…
Двойник зашелся визгом.
Обе пары маршевых воротец оказались вывернуты, как лепестки цветка. Снаружи донеслись крики Яковлева и Макарычева.
«Накрыло ребят!»
Дальше он действовал, скорее, машинально, чем по какому-то осмысленному плану. Одной рукой капитан-лейтенант закрыл рот орущему двойнику, другой крепко прижал его к себе.