Убить Сталина

Сухов Евгений Евгеньевич

Глава 34 ОПЕРАТИВНОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ

Выслушав доклад, Сталин взял свою трубку, лежавшую на столе, и, поднявшись, шагнул к окну (Абакумов и Берия мгновенно зашаркали стульями, пытаясь подняться, но Иосиф Виссарионович, коротко махнув рукой, заставил их опуститься на место). То, что он взял трубку, еще не значило, что он непременно закурит. Вот сейчас походит по комнате, посмотрит на Кремлевскую стену, на башни, а потом вернется к столу.

Но Сталин неожиданно развернулся

и, посмотрев на Абакумова в упор, спросил:

— Вы уверены, что это не дезинформация? Ведь Гитлер очень доверяет Канарису.

— Канарис известен как человек с очень нестандартными и свободными взглядами. Он не всегда одобряет политику Гитлера, что раздражает ближайшее окружение того. А с мнением верхушки Гитлер не может не считаться. У нас есть информация, что он собирается отправить адмирала в отставку. По мнению Канариса, он руководит военной разведкой, а следовательно, служит не интересам отдельного человека, а интересам Германии.

Сталин удовлетворенно кивнул:

— Возможно, вы и правы. Но все-таки с чего вы взяли, что эта информация верна?

— Мы постоянно анализируем разного рода информацию, поступающую к нам как из вполне легальных источников, так и от наших нелегальных агентов. Последние наши сомнения развеяло сообщение нашего агента, завербованного еще в тридцатом году. Он тогда учился в Советском Союзе в летной военной школе. После прихода к власти фашистов он, по нашей рекомендации, перешел на службу в абвер. В настоящий момент он занимает там очень важный пост, позволяющий ему быть в курсе самой секретной информации.

— На чем же вы его подловили? — сдержанно полюбопытствовал Сталин.

— Гомосексуализм… — помявшись, ответил Абакумов.

Сталин невольно поморщился.

— Вы считаете, что такому источнику информации можно доверять?

В голосе Верховного сквозили откровенно брезгливые нотки.

— Он один из наиболее ценных наших агентов. Информация, которую мы от него получаем, практически не нуждается в перепроверке.

— А последнюю информацию вы перепроверяли? — прищурившись, спросил Иосиф Виссарионович.

— Так точно, товарищ Сталин, перепроверили! Такие вещи мы всегда тщательно перепроверяем.

— Может, это оперативная игра немцев, следует ли всему этому верить?

— Информация в высшей степени достоверная, товарищ Сталин, — убежденно сказал Абакумов. Берия молчал, внимательно вслушиваясь в их разговор.

Сталин сел и, открыв коробку папирос «Герцеговина Флор», разломил одну папиросу и по щепотке принялся набивать табаком трубку.

— Меня удивляет следующее обстоятельство… Почему бездействует СД? Шелленберг? Советская контрразведка знает о покушении на Гитлера, а они даже не подозревают. А ведь СД — это элита СС.

— А может, они знают, товарищ Сталин, но просто

не хотят вмешиваться. В конце концов, Канарис — коллега Шелленберга, они часто вынуждены играть на одном поле, у них могут быть общие задачи. И если Гитлера не станет, то Шелленберг от этого может даже выиграть. Я не исключаю, что между Канарисом и Шелленбергом имеются какие-то тайные договоренности… Кто знает, может, в случае успеха Шелленбергу достанется один из главных министерских портфелей?

Набив наконец трубку, Сталин чиркнул спичкой и, прикурив, пыхнул клубом дыма.

— Возможно… Но теперь давайте подумаем вот о чем, как нам грамотно использовать полученную информацию. Что вы скажете по этому вопросу, Виктор Семенович?

— Я думаю, что нам нужно предупредить Гитлера, — уверенно сказал Абакумов.

— Кхм… — Сталин удивленно посмотрел на него. — Значит, вы все-таки поменяли свое мнение?

— Так точно, товарищ Сталин.

— Хорошо. И как вы себе это представляете? Отправить своих людей в Ставку Гитлера и сообщить ему о готовящемся на него покушении?

Абакумов стойко выдержал ядовитые интонации Верховного.

— Совсем необязательно. Существует масса способов, чтобы дать знать Гитлеру о готовящемся на него покушении. Можно, например, организовать утечку информации.

— Только для чего нам это нужно?

— Эту информацию можно будет использовать в оперативной игре или как хороший материал для торга. — Абакумов выжидательно помолчал.

Прикрыв глаза, Сталин сделал глубокую затяжку. Секунд тридцать дым гулял где-то по альвеолам Верховного, а потом серыми тяжеловатыми клубами вышел через нос.

— Мне ясна ваша точка зрения, товарищ Абакумов, в ней есть своя логика. А ты что скажешь, Лаврентий?

Берия слегка приподнял голову, и стекла живо блеснули:

— Мне кажется, нам не нужно вмешиваться в дела Канариса. Он знает, что делает. Если он сумеет убрать Гитлера, то это будет серьезным ударом по всей фашистской системе. Гитлер для Германии — это символ! А его смерть деморализует войска, — Берия говорил напористо и уверенно, — как только его не станет, мы тотчас перейдем в наступление по всей линии фронта. Смерть Гитлера только приблизит нашу победу.

— А что вы скажете по поводу того, что немцы после смерти Гитлера могут заключить мирные соглашения с союзниками? Причем крайне невыгодные для нас соглашения?

Последовало всего лишь секундное замешательство, после которого Лаврентий Павлович уверенно продолжил:

— Союзники не пойдут на это. Советский Союз сейчас как никогда силен. Чего же им ссориться с одной из самых могучих держав мира? К тому же без нашей помощи тем же американцам не одолеть японцев, так что они весьма заинтересованы в нашей дружбе.