Убить Сталина
Шрифт:
Лес, раскинувшийся внизу, все более обрастал деталями, на опушке он сумел рассмотреть даже небольшой ручеек, сбегавший в крохотный пруд. Стараясь выбрать место поровнее, Алекс потянул за стороны, и парашют, послушный его воле, поменял направление полета, подхваченный встречным потоком ветра.
Момент приземления всегда самый неприятный. Земля, какую-то минуту назад такая далекая, начинает стремительно приближаться. Алекс согнул ноги, смягчая падение, и ощутимо ударился стопами о землю. Не удержавшись, упал. Сильный боковой ветер потащил его прямо
Он попытался подняться, но кто-то сильно надавил ему ногой на шею и зло прошипел:
— А ну лежать, немецкая сука! Пока я тебя не продырявил!
Вблизи раздались приглушенные голоса. Из-за деревьев в маскхалатах вышло четыре человека. Старшего он определил сразу — по уверенным жестам и какой-то раскрепощенной походке. В темноте невозможно было рассмотреть их лиц, вот только задорные голоса свидетельствовали о том, что все они молоды.
— Поднимите его, — негромко, но твердо распорядился старший.
Сильные руки подхватили Алекса под мышки и поставили на ноги, крепко прихватив запястья. Прямо перед собой он увидел молодого парня лет двадцати пяти с узенькими щеголеватыми усиками. Наверняка он проводил перед зеркалом немало времени, чтобы навести должную красоту. Видно, есть, для кого стараться.
— Ну что, голубь, прилетел? — ласково пропел разведчик. — Или как там тебя? Проверь!
Сержант, стоявший рядом, уверенно шагнул к Алексу, проворно и сноровисто обшарил его.
— Ого! — удовлетворенно протянул он, нащупав в правом кармане пиджака пистолет. Сунув руку в карман, вытащил его. — «ТТ», — сообщил он почти разочарованно. — Это чего же не «вальтер»-то?
Губы старшего растянулись в веселую улыбку.
— Петро, сам подумай, зачем ему «вальтер»? Он ведь в Советский Союз заброшен. Здесь у нас в ходу отечественное оружие.
— Так-то оно, конечно, так… — Похлопав Алекса по груди, сержант сказал: — Здесь у него документы, товарищ капитан.
А вот смотреть их полагалось не каждому.
— Привет от Шайтана, — спокойно посмотрел Алекс на капитана.
Офицер уже успел закурить и раза два пыхнул дымком. Лесной воздух способствует приятному курению. Рот капитана от удивления распахнулся, и если бы трофейная папироса не прилипла к губе, так непременно свалилась бы в траву.
Вытащив изо рта папиросу, капитан слегка подобрался, вытянувшись, словно встретил старшего по званию, и громко скомандовал:
— Петро, отставить!
Сержант предупредительно отступил на пару шагов и с интересом рассматривал «диверсанта».
— Отзыва не слышу! — жестко потребовал Алекс.
— «Разве он еще живой?» — растерянно протянул капитан, продолжая держать в руке папиросу.
Вид у него был заметно смущенный. Улыбнувшись, Алекс ответил, похлопав капитана по плечу:
— Живой, живой! Вот только пистолетик надо бы вернуть.
Сержант молча вернул ему оружие.
— Вот
Глава 37 ВЫ РАДИСТКА?
Вне службы Краузе предпочитал носить дорогие костюмы строгого покроя, прекрасно понимая, что они очень шли к его атлетической фигуре. Для того чтобы завоевать расположение такой женщины, как Мария, очень важно подать себя. Женщины ценят хорошо одетых мужчин. В девять часов вечера он должен был подъехать к ней домой, чтобы забрать в ресторан, и по окончании ужина очень рассчитывал на приятное продолжение.
Бросив последний взгляд в зеркало, Краузе собирался было выходить, когда неожиданно вошел гауптштурмфюрер Конрад Штольце, начальник контрольного поста радиоконтрразведывательной службы.
— Господин оберштурмбаннфюрер, у меня для вас срочное сообщение.
— Что такое?
— Полчаса назад мы запеленговали действующую радиостанцию.
— В каком районе?
Гауптштурмфюрер подошел к карте города, висевшей на стене.
— Вот в этом месте, — поставил он точку за садово-парковым полукольцом, там, где кончается старый город.
Краузе нахмурился.
— Вы уверены?
— Я бы к вам не пришел без доказательств, — гауптштурмфюрер уверенно выдержал испытующий взгляд Краузе. — Поначалу у нас действительно не было конкретных привязок. Сеансы связи производились нерегулярно, определить точное местонахождение рации мешала погода. Но сегодня я могу сказать совершенно точно: это именно этот район. Думаю, что мы можем определить и дом.
Краузе нахмурился.
— Вы меня расстроили, Штольц.
— Я это знаю, господин оберштурмбаннфюрер, — сочувственно склонил голову гауптштурмфюрер.
Выходит, что он был в курсе. Впрочем, из своих отношений с женщинами оберштурмбаннфюрер Краузе никогда не делал секретов. Но кто знал, что этот случай может обернуться такой неприятностью!
— Удалось расшифровать радиограмму?
— Наши шифровальщики как раз работают над этим. Какие будут распоряжения?
— Никаких, — резко отрезал Краузе. — Вы кому-нибудь докладывали?
Небольшая заминка, после которой прозвучал уверенный ответ:
— Я доложил об этом в «Цеппелин».
— Спасибо, Штольц.
— За что?
— За откровенность.
Зазвенел белый аппарат, напрямую соединявший разведшколу со штаб-квартирой зарубежной разведки СД. Немного помедлив, Краузе поднял трубку.
— Хайль Гитлер, господин бригадефюрер!
— Вот что, Краузе. Кажется, вы… опекали эту самую русскую из медсанчасти?
— Господин бригадефюрер, у меня с ней…
— Послушайте, Краузе, мне нет дела до ваших отношений с этой славянкой. Но только до тех самых пор, пока это не касается интересов Третьего рейха. Сейчас вы лично ее арестуете, только таким образом вы сможете хотя бы чуть-чуть обелить свою репутацию. Вам понятно?