Убить волка

Priest P?

А со временем стал еще и жутко упрям.

Чан Гэн посмотрел на него, но вскоре опустил веки, предпочтя избегать Гу Юня, как будто боялся утонуть в его глазах, надолго задержав взгляд. Он достал из коробки игральный камешек и покрутил его между пальцев. Черный с зеленым камешек переливался в тусклом свете паровой лампы.

Видя, что Гу Юнь не собирается ничего ему рассказывать, Чан Гэн продолжил:

— Обычно генералы трех основных фракций Железного Лагеря прекрасно справляются со своими обязанностями и не стали бы беспокоить маршала из-за пустякового инцидента на границе. Поэтому, раз брат Железный Орел проделал такой долгий путь, либо на границе возникла вражеская армия,

состоящая как минимум из десятков тысяч солдат, либо нас постигла иная, не менее чудовищная беда.

Гу Юнь несколько раз покрутил в руках исходившую паром чарку и слегка прищурился от приятного запаха горячего вина:

— Старый генерал Чжун многому научил тебя.

— Но остались на свете вещи, о которых генерал Чжун никогда мне не рассказывал, — ответил Чан Гэн. — О чем ифу думает?

— Черный Железный Лагерь всегда считал своим главным предназначением защиту родины, — пояснил Гу Юнь. — Если при непонятных обстоятельствах вдруг произойдет военное столкновение, старик Хэ приравняет государственную границу к линии фронта и перекроет Шелковый путь. После чего, когда все дороги будут закрыты, узурпаторов предадут публичной казни. В случае, если соседнее королевство обратится к нам за помощью, то в отсутствие маршала Черный Железный Лагерь вправе предоставить в лучшем случае свое покровительство. Они ни за что не бросят свои посты ради мобилизации войск. Черный Железный Лагерь насчитывает пятьдесят тысяч солдат. Чтобы легко прорваться через пограничные посты на северо-западной границе, наши враги должны быть небожителями. Поэтому тут не о чем беспокоиться. Я лишь пытаюсь предугадать их следующий шаг.

Из-за наполнившего комнату ароматом алкоголя его низкий и мягкий голос звучал еще глубже. Чан Гэна бросило в дрожь, и он опустил голову, стараясь отвлечься от неуместных мыслей:

— На их месте я не рискнул сейчас выступать против Великой Лян.

Взгляд Гу Юня остановился на черном игральном камешке, зажатом между его белоснежных пальцев:

— Почему?

С легким стуком Чан Гэн опустил игральный камешек на доску.

— Слишком рано, — произнес он. — Конфликт между ифу и Его Величеством пока не уподобился противостоянию огня и воды [3]. Хотя маршал находится под домашним арестом в столице, Черный Железный Лагерь не распался и по-прежнему остается единым целым. Если в страну вторгнутся иностранцы, то Император в любой момент может восстановить тебя в должности. В результате чего затяжной конфликт между императорским двором и армией, который они лелеяли годами и который усугубился в последние годы, за одну ночь обернется прахом.

После того инцидента в экипаже Гу Юнь заметил, насколько Чан Гэн повзрослел. Касались ли его суждения дел семейных или государственных, они всегда настолько метко били в цель, что невозможно было найти даже малейшую лазейку.

Гу Юня поразили его слова «конфликт между императорским двором и армией». Покрасневшие от обжигающего вина пальцы замерли в воздухе.

У Великой Лян имелась ахиллесова пята.

У Императора Лян У-ди не было сыновей, поэтому ему ничего не оставалось, кроме как усыновить мальчика из своего рода и передать ему титул Наследного Принца. Однако, как бы не возносили подданные правителя за его мудрость, тому было не чуждо ничто человеческое. На смертном одре ведомый эгоизмом старик решил оставить власть и контроль над страной чиновникам, а армией велел управлять своей дочери. Таким образом его любимая дочь смогла забрать контроль над армией у императорского двора.

Возможно, это была самая чудовищная из ошибок Императора Лян У-ди. Если маршал знал свое место и выражал покорность, а Император проявлял

великодушие, то на протяжении одного поколения правитель и его поданный могли существовать в мире, но что насчет двух поколений? Или трех поколений?

В глубине души Гу Юнь прекрасно понимал суть проблемы...

Наступит день, когда противостояние между Жетоном Черного Тигра и Императорской печатью будет неразрешимо. Тут возможны были лишь два исхода: «отстранить некомпетентного правителя» или «когда птицы истреблены, то лук прячут» [4].

— Я думаю, они одной стрелой хотят уложить двух ястребов [4]. — Чан Гэн положил на доску сразу несколько игральных камешков. — Если чужеземцы поймут, что в отсутствие ифу Черный Железный Лагерь немедленно превращается в стадо баранов, подчиняющееся указу «Цзигу Лин», то их многочисленная армия подобно тигру набросится на нас. И я сейчас веду речь не только о западных странах, но и о северных варварах и вокоу в Восточном море, много лет не дававших о себе знать. Но это все крайне маловероятно. Скорее всего, северо-запад устоит, а командующего Мэн, в чьих руках сейчас согласно указу «Цзигу Лин» находится власть, генерал Хэ силой заключит под стражу...

Гу Юнь потрясенно на него посмотрел.

Чан Гэн встретил его взгляд улыбкой полной грусти и горечи.

— Ифу не стоит удивляться. Во всей Великой Лян не сыскать человека, который знал бы тебя также хорошо, как я.

Гу Юнь промолчал.

Было невероятно трудно совладать с этим вечно доставляющим неприятности молодым человеком, который не ел ни мягкого, ни твердого [5]. Маршал не мог ни отругать, ни избить его, ни убедить в своей правоте, ни подольститься. Впрочем, после недолгого замешательства Гу Юнь решил разыграть карту «совершенно бессовестного и невероятно толстокожего» человека, поэтому опустил голову и серьезным тоном спросил:

— Что за новости? Ты заигрываешь со своим ифу?

Чан Гэна этот коварный трюк ожидаемо застал врасплох. Своим длинным белым рукавом он задел и опрокинул стоявшую на столе чашу с водой.

Прошедший невредимым через сотни битв маршал Гу не стал заострять внимание на этой маленькой победе. Он изящно махнул рукой и с довольным видом сказал:

— Продолжай.

Чан Гэн вскоре пришел в себя. Пусть Гу Юнь и напугал его до смерти, в то же время он испытывал облегчение: даже если Небеса упадут на землю, этот человек не утратит своей способности шутить.

— ... На их месте я бы использовал тяжелую артиллерию, особенно тяжелую броню и военную технику, на границе Шелкового пути, — сказал Чан Гэн. — Обуреваемый жаждой убийства, я бы резко подошел вплотную к Черному Железному лагерю, делая вид, что в любой момент готов атаковать. Так как ифу не в военном лагере, генерал Хэ в лучшем случае будет подобен высоко закинутому висячему мосту, то есть совершенно точно не возьмет на себя ответственность, чтобы поднять войска. Он направит тебе письмо, а тем временем будет просить помощи у расположенных рядом подразделений. Это может быть оборонительный гарнизон Северного Синьцзяна или же гарнизон, расквартированный на центральной части Чжунъюань.

Гу Юнь приподнял брови.

— Раз Черный Железный Лагерь попросил о помощи, значит, ситуация чрезвычайная, никто не поверит в то, что случилось что-то заурядное. Хотя указ «Цзигу Лин» уже действует на южной границе, с момента его вступления в силу прошло всего несколько месяцев. Его авторитета еще недостаточно, чтобы он распространился на всю страну. Поэтому, скорее всего, принимающий решения генерал наплюет на распоряжение военного министерства и все равно направит подкрепление.

Чан Гэн внимательно рассматривал пестрый игральный камешек.