Убийца Шута

Хобб Робин

Мне не было ее жалко. Она была слишком опасной, чтобы жалеть ее. Я подозревала, что ее гнусное легкомыслие может проявляться в жестокости, такой, которую я никогда не испытывала от взрослых. Я вдруг испугалась, что она может уничтожить всех нас, отнять тот покой, который обрели мы с отцом. Она сидела в своих красивых одеждах и жемчужных серьгах и смотрела на меня, такую маленькую, и, как она полагала, очень неопытную, а еще грязную и простую. Конечно. Она считала, что я дочь помещика Тома Баджерлока. А не последняя принцесса из рода Видящих! Просто дочь овдовевшего сторожа Ивового леса. Тем не менее, у меня были дом и отец, который любил меня, а также воспоминания

о матери, обожавшей меня. Ничего из этого не казалось для нее прекрасным.

– Ты притихла, - она пристально наблюдала за мной. Она была похожа на скучающую кошку, которая тыкает в мышку, чтобы проверить, умерла она окончательно или нет.

– Уже поздно для меня. Я же ребенок, ты знаешь. Чаще всего, я ложусь спать довольно рано, - я зевнула, не прикрывая рот. И мягче добавила.
– И все эти жалостливые истории о себе всегда заставляют меня скучать, и поэтому я становлюсь сонной.

Она уставилась на меня, ее глаза позеленели. Она потянулась, будто бы приводя в порядок свои волосы, и вытащила указательным пальцем одну из длинных шпилек, намеренно привлекая мое внимание к ней. Неужели она вздумала угрожать мне ею? Она резко встала и я тоже вскочила на ноги. Бьюсь об заклад, я могла бы обогнать ее, но пробежать мимо нее к двери могло стать проблемой. Я услышала шум в гостиной, и мгновением спустя Риддл открыл дверь. Мой отец следовал за ним.

– Спокойной ночи, - весело крикнула я. Я пробежала мимо сердитой Шун, чтобы быстро обнять отца и затем поспешно сделать шаг назад.
– Такой длинный день, так много неожиданных событий. Я очень устала. Думаю, теперь мне пора отправиться в постель.

– Что же, - мой отец выглядел удивленным.
– Если ты устала. Тебя проводить в комнату?

– Да, - ответил Риддл прежде, чем я что-либо успела сказать. Шун, улыбаясь, поправляла волосы, шпилька скользнула обратно в связанные локоны.
– Она себя не очень хорошо чувствовала ранее. Ты должен проследить, чтобы она хорошенько закуталась и убедиться, что огонь в очаге горит хорошо.

– Да. Должен, - согласился он. Он улыбнулся и кивнул, будто было совершенно нормально, что я собираюсь в кровать в такой час. Обычно мы допоздна сидели в его кабинете, и часто я засыпала у камина в его комнате. Затем он попросил прощения у своих гостей, пообещал вернуться, взял меня за руку и мы вышли. Я не убирала свою руку, пока дверь не закрылась позади нас.

– Что случилось?
– спросил он сразу, как только мы направились к лестнице в мою комнату.

– Ничего. Уже ночь. Я отправляюсь в постель. Это то, что делают дети, как я и сказала.

– Лицо Шун раскраснелось.

– Полагаю, она сидела к огню слишком близко.

– Пчелка, - он лишь назвал меня по имени, но я расслышала упрек. Я молчала. Я чувствовала, что не заслуживаю этого. Должна ли я рассказать ему о её шпильке? Несомненно, он сочтет меня глупой.

Мы дошли до моей двери, и я схватила ручку прежде, чем он.
– Я хочу только отправиться в свою кровать, вот и все. А тебе, разумеется, нужно поскорее вернуться туда, чтобы пообщаться с другими взрослыми.

– Пчелка!
– воскликнул он, и теперь я расслышала, что ему больно, будто я нанесла удар, а еще он немного провоцировал меня. Я не шелохнулась. Пусть идет и суетится вокруг дурной и жалкой Шун. Ей нужно сочувствие, мне - нет. Его лицо стало прежним.
– Оставайся здесь, пока я проверяю твою комнату.

Я сделала так, как сказал он - оставалась у открытой двери. Но в тот момент, когда он выходил, я проскользнула мимо него и закрыла за собой дверь. Я ждала, вцепившись в ручку, что он

попытается войти, чтобы поговорить со мной. Но он этого не сделал. И я знала, что не сделает. Я прошлась по комнате и подбросила еще одно полено в огонь. Мне не хотелось спать.

Я сняла одежду, разложила ее и понюхала. Не только грязь, но и, безусловно, запах мышей, вероятно, из тайных коридоров. Я подумала о Полосатом, патрулирующем мышей и крыс. Я думала украдкой оставить мою комнату и направиться к кабинету отца, проверить, не вернулся ли кот. Но мне бы пришлось заново одеваться, да и если бы отец поймал меня, блуждающую по залам, он бы рассердился. Я решила встать пораньше. Обе мои зимние ночные рубахи были затхлыми. Когда была жива мама, вся одежда всегда пахла кедром и травами, когда они находились в сундуке, или лавандой, если были только что постираны. Я подозревала, что слуги стали меньше заботиться о качестве выполняемой работы после смерти моей мамы, и это был первый раз, когда я поняла, каким образом это непосредственно влияет на меня.

Я винила отца. Теперь я винила себя. С чего я вообще взяла, что он имеет представление обо всех этих вещах? Он, вероятно, и понятия не имел, что прошло несколько недель с тех пор как я в последний раз целиком мылась или мыла голову. Правда, была зима, но моя мама всегда купала меня в ванной, по крайней мере, раз в неделю, даже зимой. Я подумала, означает ли пополнение штата слуг, что все будет как раньше. Скорее всего, нет, решила я. Я сомневалась, что они будут что-то делать, пока кто-то не возьмет бразды правления.

Может быть, Шун? Эта мысль заставила мою спину одеревенеть. Нет. Я. На самом деле, это была моя обязанность. Я была здесь женщиной, состоящей на службе у моей сестры, и в доме моей сестры. Я представила, что слуги моего отца продолжали выполнять свою работу как и раньше. Ревел держал их в ежовых рукавицах. Но моя мать сама контролировала домашний персонал. Ревел хорошо справлялся с реализацией своих фантазий, но я не думаю, что он ежедневно руководил мытьем полов или борьбой с пылью. Я должна была начать этим заниматься.

Я надела свою затхлую ночную рубашку. Я посмотрела на свои ноги и использовала оставшуюся в кувшине воду, чтобы умыться, вымыть руки и помыть ноги. Я подбросила поленьев в камин и забралась в постель. Было столько всего, что мне следовало обдумать, что мне казалось, будто я никогда не засну.

Но я ошибалась, потому что я проснулась, когда бесцветная девушка склонилась над моей кроватью. Алые слезы на щеках. Розовая кровь и пена на губах. Она смотрела на меня.

– Послание, - сказала она, сплевывая кровь вместе со словами, а затем она упала на меня.

Я вскрикнула и вырвалась из-под нее. Она вцепилась в меня, но я спрыгнула с кровати и менее чем за одно мгновение была у двери. Я беззвучно кричала. Я на ощупь отыскала защелку на моей двери, а затем в панике распахнула ее и выскочила в темный коридор. Мои босые ноги шлепали по полу, и я тихо вскрикнула. Что мне делать, если дверь в спальню моего отца закрыта, что если он остался там, внизу в своем кабинете или где-то еще в доме?

– Па-па-па-па, - я услышала, как я заикаюсь, но я не могла нормально разговаривать. Дверь в его спальню распахнулась от моего прикосновения, и я была шокирована, встретив его на ногах, с ножом в руке, прежде чем я успела достигнуть его кровати. Он был бос, его рубашка наполовину распахнута, как если бы он готовился ко сну. Он схватил меня свободной рукой, а затем развернул так, что я оказалась практически за его спиной, его нож угрожал открытой двери. Он заговорил, не отрывая от нее глаз.