Убийственная красота
Шрифт:
— Что касается прелестной головки, то она у меня побаливает. Я, пожалуй, немного коньяку выпью. Присоединитесь?
— Я готов присоединиться к любому занятию, которое вы мне предложите, — обволакивая женщину взором, полным тайных грез, откликнулся Александр.
— Смелое заявление, — усмехнулась та.
Она поднялась, слегка потянулась, узкая юбка еще более обтянула бедра, короткий пиджачок приподнялся, Саша увидел полоску тронутого загаром тела.
— Так, знаете ли, устала сегодня. Весь день с больными, потом с их карточками. Все тело словно льдом сковано. Организм
Она достала из бара початую бутылку, фужеры.
— Позвольте мне. — Саша плеснул коньяк на дно бокалов. — За что?
— Не знаю, мы так мало знакомы для общих тостов.
— Так давайте за знакомство, которое лично мне доставляет истинное удовольствие!
Женщина усмехнулась, снова устремила на Турецкого взор полесской колдуньи, молча выпила, достала из пачки новую сигарету.
— Так что же вас интересует? Или — кто?
— Меня интересует, Зоя Дмитриевна, ваш бывший муж, Анатолий Иванович Нестеров.
— Вот оно что… — подняла бровь Руденко.
— Удивлены?
— Как вам сказать. И да и нет.
— Вот как? А он что, занимался чем-то противозаконным?
— Нет, но… — Она сделала паузу, затем тряхнула рыжими волосами, словно отгоняя прошлое. — Знаете, что бы я вам о нем ни сказала, вы сочтете это местью оставленной им женщины. Поэтому не знаю, по адресу ли вы пришли.
— Думаю, что по адресу. Я надеюсь на вашу объективную характеристику. Кто, как не жена, знает своего мужа? Тем более бывшего. Знает, я думаю, досконально, поскольку видела его не только в годы любви, но и в период разрыва. Как мужчина расстается с женщиной — это ведь тоже важно. Поэтому я и пришел к вам. Вы не производите впечатления человека, обиженного судьбой. Вы молоды, красивы, я рискну добавить — очень красивы, у вас работа, уютный дом. Вы, мне кажется, в порядке. А ваш бывший муж — пожилой, больной человек с проблемами. Наверное, у вас нет оснований чувствовать себя ущемленной. Вы давно развелись?
— Пять лет тому назад.
— Значит, пыл бракоразводного процесса угас, так я думаю. И можно оглянуться на прошлое без гнева. Или ошибаюсь?
— Какой гнев, о чем вы! — отмахнулась Зоя. — Я была влюблена в Анатолия Ивановича как кошка. У нас весь курс, все девочки, были в него влюблены. Он был такой… завораживающий. Такая экспансия, такая эмоциональная подача материала. Ах, как он нас учил! В основном парней, конечно. Девочек всерьез не воспринимал. Я даже в научное общество по хирургии ходила, чтобы привлечь его внимание.
— По хирургии?
— Да, он ведь был хирургом, вы не знали?
— Нет. Просветите, пожалуйста.
— Анатолий Иванович был весьма успешным хирургом. И он еще двадцать лет тому назад начал заниматься пластической хирургией. Это было ново, не изучено и очень интересно.
— А почему же он перестал?..
— Оперировать? У него проблемы с сосудами.
— Давно?
— Да, мы уже были женаты. Это началось лет… десять тому назад. У него возникали мгновенные потери сознания. Всего на несколько секунд. Но для оперирующего хирурга это катастрофа, это заболевание, несовместимое с профессией. И он ушел из
— Какие?
— Бандиты. Самые натуральные. Начало девяностых — криминальные войны, как вы помните. Кому тогда в нашей стране нужны были пластические операции? И у кого были на них средства? Я каждый день боялась за его жизнь. А вдруг что-то сделает не так и получит пулю в лоб прямо над операционным столом? Я думаю, что его сосудистая патология в те годы и сформировалась. Каждый день на нервах, пачки сигарет…
— А вы кого-нибудь из его криминальных клиентов видели, знаете?
— Одного, представьте, видела. Приходил к нам в дом. С цветами, бутылками. Анатолий его так удачно перекроил, что тот в полном восторге был. Танцы даже здесь затеял. Чечеточник приблатненный!
Это слово, сорвавшееся с уст изысканной леди, поразило Александра.
— Почему чечеточник? — Он как бы не заметил прилагательного.
— Он чечетку отбивал. Маленький, щуплый, а танцевал здорово, это факт. У него и кличка была — Танцор. Так он мне представился. И так же называл его Анатолий. Так вот, этот Танцор устроил в нашей квартире этакий праздник на всю улицу. Соседи до сих пор, думаю, помнят.
— Это здесь было?
Саша задал вопрос между прочим, стараясь не вцепиться сразу же в это «маленький, щуплый» — Нет, что вы. Мы тогда на Кутузовском жили. Большая квартира из трех комнат. Сюда я после размена переехала.
— И что же этот Танцор, он приходил еще к вам?
— Я его больше не видела. Но помню: он Анатолию пообещал, что выполнит любую его просьбу. Любую, понимаете? Он совершенно определенно сказал: «Если кто на твоем пути встанет, ты только свистни, я любого в порошок сотру. В пыль».
— Ну мало ли кто что спьяну говорит. Он ведь из жизни вашего мужа исчез, так?
— Не знаю. Пока мы жили вместе, Танцор всегда присылал Анатолию на день рождения цветы и коньяк. И телефон для связи.
— И вы уверены, что этот человек, Танцор, действительно может убить?
— Я свечку не держала, но сам Анатолий делился со мной, что Танцор — криминальный авторитет, очень серьезный товарищ. Что операция, которую он ему делал, проводилась фактически под дулом пистолета. Хорошо, что Анатолий ему угодил. Кстати, после этого клиента Нестеров почти сразу ушел из хирургии.
— Да-а, история… А какого он возраста, Танцор?
— Тогда ему под тридцать было. Сейчас, значит, под сорок.
— Понятно. А вы не помните, были ли у Танцора какие-либо особые приметы, которые пластической операцией не ликвидируешь? Может, он картавил, или шепелявил, или заикался, к примеру. Ничего такого не помните?
Она задумалась, припоминая.
— Нет. Обычная речь. Ну, с использованием уголовного диалекта. Так вы Танцора ищете? — как будто удивилась Зоя. — Тогда вам лучше поговорить с Анатолием Ивановичем. Это ведь его знакомый, а не мой.
Вместо ответа Турецкий задал следующий вопрос: