Убийственный аргумент

Костин Андрей

– Сейчас тебе в дверь постучат, - сказал я.

– Что?
– опешил голос, на мгновение потеряв искусственность.

– Это я пришел за твоей головой.

Связь прервалась, но звука брошенной трубки не было. Среди хулиганов и телефонных маньяков радиотелефон пока не получил распространения. Звонивший принадлежал к другим слоям общества.

В принципе, я догадывался, что значит этот звонок: не лезь куда не надо, займись своими проблемами. В качестве такой проблемы мне подбросили угрозу женщине, которая называлась моей женой. Впрочем, она ею и была, только

за годы, которые я провел вне милого дома, кое-что изменилось во мне самом. Когда я уезжал, то расставался с девушкой, которая однажды в дождливый день на Чистых прудах, сидя рядом на скамейке у самой воды, сказала, что любит меня. Потом она стала моей женой, и нас стало связывать многое, наверное, самое лучшее тогда в моей жизни. И ночное южное море, низкие яркие звезды и белевшие на загорелом теле следы от купальника. А потом Прибалтика, флигель соседнего дома словно плывет в туманном воздухе. Мы всю ночь играли в карты и ругались от азарта. Я уезжал, помня все это и многое другое, и вернулся, не забыв ничего. Но только кое-что прибавилось. И новое объяснение в любви под рев разбивающегося о набережную Атлантического океана. И смуглое тело внучки индейца, испанки, негра и китаянки среди белого, как снег постельного белья отеля "Хилтон"... Мулатка тает как шоколадка.

Я не изменял своей жене, и я не обманывал гордую красавицу по имени Марисоль. Нелегал должен искренне верить в свою легенду. Это Н. Г. верно подметил. Но когда я вернулся, оказалось, что у меня осталась только легенда.

Плюс жена. Которая только внешне напоминала ту, к которой я должен был вернуться из окопов холодной войны. А другая... у меня не было даже ее фотографии.

Старый мудрый грек как-то там заметил, что нельзя дважды пускать пузыри в одной и той же реке.

* * *

Я набрал номер "Октопуса", который дал мне Н. Г. Щелчка не было - телефон был без определителя- Алле, это из регистрационной палаты. Проверяем. Морозов моя фамилия.
– начал я, добавив хрипотцы в голосе.
– С кем говорю?

– Извините, вам, наверное, наш референт нужна, она документами занимается.
– предположила женщина на другом конце провода.

– Мне ваше руководство требуется. Почему указаны неправильные данные...

– Одну минутку, - в трубке щелкнуло.

– Чем могу помочь?
– теперь уже мужской голос.

– Выборочная проверка. В договоре указано...

– Подождите, сейчас возьму его в руки.

– Вы владелец?

– Нет, шеф в командировке. Вы что-то путаете, тут все верно, - я слышал, как он шелестит страницами.

– Как это верно?. Учредитель - Бабарыкин Иннокентий...

– Нет, у нас - Федоренко Олег Витальевич...

– Как это Федоренко? Вот передо мной лежит устав товарищества "Октопус".

– У нас фирма "Октопус", - поправил он.

– Что же это получается: две организации с одинаковым названием?

– Мы зарегистрировали свое в НИИ патентной экспертизы.
– сообщил исполнительный директор.
– Можете приехать, проверить.

– Если так, накажем вашего тезку.

– Накажите обязательно, - обрадовался мужчина, - а то путаница может

получиться.

– Подвезите завтра копию свидетельства.

– Простите, - он смутился, - с сегодняшнего дня на фирме начинаются рождественские праздники, после четырех здесь уже никого не будет. И до седьмого января. Я не смогу никого к вам направить...

– Нет, негоже на следующий год откладывать.
– я глубокомысленно хмыкнул, Ждите сегодня, сам заеду.

– Буду рад заодно вас поздравить, - он все правильно понял, принимая меня за мелкого чиновника, напрашивающегося на подарок к празднику.
– У нас здание охраняется, на чье имя выписать пропуск?

– Дмитрий Дмитриевич. Пишите - Д. Д. Морозов.

* * *

Я напялил дурацкий красный колпак. Василий с сомнением посмотрел на меня.

– Что, не похож?

– Похож, - он сверкнул золотыми зубами.
– Если б не борода из ваты, сошел бы за участника модной тусовки. И пудры много, и щечки накрашены.

– Но-но, без намеков. К тому же, ты никогда не бывал на модных тусовках.

– А то как же, - возмутился он.
– Я же корифей конфиденциальной съемки!

Я попросил Василия остановиться.

– Все, мы пошли, - вытер ладони о кафтан.

Я нервничал.

Помог выбраться Снегурочке. Она была лет тридцати, с остреньким носиком и остренькими коленками, обтянутыми красными чулками. Над верхней губой у нее выступили капельки пота. Снегурочке было жарко ехать всю дорогу в своем наряде.

Мы прошли по улице метров пятнадцать. Шел мокрый снег и было скользко. Прохожие оглядывались и улыбались.

– Мы не собираемся сделать что-то опасное?
– спросила Снегурочка почти не разжимал губ.

В машине она уже успела рассказать, что вырвала передние зубы и решила вставить фарфоровые. Потому что без фарфоровых зубов ее не берут сниматься в кино. Вот только денег на фарфоровые зубы не хватает. Совсем чуть-чуть. Я пообещал заплатить ей это чуть-чуть.

– Опасное?
– переспросил.
– Нет. Конечно же, нет.

– А у вас рука дрожит.

– Холодно. Я ведь Дед Мороз.

Козырек подъезда и дверь. Глазок. Я нажимаю кнопку звонка.

Шаги. Кто-то рассматривает нас за дверью.

– Ишь ты, - веселый голос.

Звук отодвигаемого засова. Люди верят в сказки накануне Нового года.

– Здесь находится фирма "Октопус"?
– я достаю из кармана записную книжку.

– Здесь. Только у них уже каникулы, - светлоглазый охранник, улыбаясь, смотрит на меня.

– Но у меня тут записано: поздравить сегодня.

– Нет никого, дедуля, я тут один. Меня и поздравляй.
– он хихикает и начинает теперь рассматривать мою спутницу. Особенно его интересует качество чулок выше колен.

– Должны были предупредить, - говорю я.
– Или хотя бы оставить для меня пропуск.

– Пропуск?
– он взял со стола лист бумаги.
– Нет тут никакого пропуска... Подожди, написано: В "Октопус" - Д. Д. Морозов.

– Какой - Дэ-Дэ Морозов? Дед Мороз! Вот секретарша, дурья башка, все напутала.

– И точно!
– он заржал.