Убийство от-кутюр. Кто подарил ей смерть?
Шрифт:
— Так оно и получилось, — согласился Генри.
Когда первая волна эмоций улеглась, Сара заметила:
— Правда, надо учитывать еще и то, что человек, который подстроил все это, должен был знать о ее аллергии…
— И должен был иметь доступ к розам и возможность достать стрептомицин, — добавил Генри.
— Эдвард Дюваль — врач, — напомнила Сара. — Он знал, что в свое время ее лечили стрептомицином. И еще я вспомнила о вашем рассказе, как в Лозанне у нее закружилась голова… Стрептомицин, кстати, легко растворяется в воде, а фруктовый сок мог замаскировать его горький привкус. Возможно, таким образом был произведен своеобразный тест…
— Это мог быть и самый обычный стакан соку. К тому же все это произошло десять
— И все же ему удалось убить ее, — упрямствовала Сара.
— Интересно, каким образом?.. Кстати, как дела у Долли?
Сара немного помолчала.
— Ничего не могу сказать: ее снова лечит доктор Гриффитс. Я с тех пор не ездила в Хиндчерст…
— А жаль, надо бы навестить ее. Вы сейчас очень заняты?
— Нет. На следующей неделе мне придется временно заменять еще одного врача, но…
— Тогда сделайте мне одолжение, Сара. Немедленно отправляйтесь в Хиндчерст и не отходите от Долли ни на секунду. Станьте ее тенью. И не допускайте к ней никаких посетителей, особенно членов семейства Кодуорти.
— Но каким же образом, ради всего святого, я сумею…
— Вам придется постараться и что-то придумать. Вы врач, что уже дает вам некоторое преимущество. Я приеду как можно скорее, но у меня остаются здесь еще кое-какие дела. Если произойдут какие-то важные события, звоните мне сюда, в гостиницу. Договорились?
— Думаю, да. — В голосе Сары прозвучало сомнение. — Но я беру на себя только ту часть нашего расследования, которая касается медицины. Вы, надеюсь, помните об этом? Мне, в общем, не очень-то нравится все это…
— Чепуха, — оборвал ее Генри. — Не придумывайте, вы в восторге от всех этих дел.
Наградой и подтверждением послужил ее легкий смешок.
— Ну хорошо. Видимо, вы все-таки правы. Значит, я еду в Хиндчерст.
— Вы просто ангел, и я вас обожаю! — Именно в этот момент в комнату вошла Эмми. Генри быстро добавил: — Всего вам хорошего, Сара! Эмми передает вам сердечный привет. — И он положил трубку.
Эмми только приподняла брови, стараясь выглядеть надменно и хладнокровно, но ей это не удалось. Поймав на себе взгляд Генри, она заметила:
— Генри, честно тебе говорю, ты самое настоящее чудовище.
И тут же сама весело расхохоталась.
— Не согласен, — возразил Генри. — Я просто специалист по установлению контактов для тесного сотрудничества и использую для этого тактичный личный подход.
— Ничего себе тактичный! — Она покачала головой. — Но нужный номер я тебе все же достала. Вот смотри. Кай Ван Стин, цветовод. Алсмер, восемьсот семнадцать.
Господин Ван Стин очень удивился звонку неизвестного ему англичанина, который выразил желание посетить его питомник роз, но, будучи настоящим голландцем, не мог поступить иначе, кроме как радушно пригласить иностранца к себе в гости. К тому же — кто знает! — Генри мог оказаться потенциальным клиентом. Встреча была назначена на тот же день.
Внешне владения Ван Стина напоминали хозяйство Пита Ван дер Ховена, однако Генри сразу почувствовал: тут все по-другому, даже отношение к цветам. Отличался от Пита и хозяин — подвижный проницательный молодой человек в безупречно отглаженном костюме, который управлял делами из неуместного здесь офиса, выстроенного прямо между оранжереями. Стены его кабинета покрывали всевозможные таблицы и графики, на сверкающем полированном письменном столе стояло несколько телефонных аппаратов, а в соседней комнате что-то быстро печатала секретарша в коротенькой юбочке. Все это создавало яркий контраст по сравнению с неспешно прогуливающимся по тропинкам между теплицами Питом, одетым в простую рубашку, холщовые брюки и сабо. Для Ван дер Ховена розы были не только бизнесом — они составляли важную часть его жизни и почитались как наследие предков. Он искренне любил свои цветы и считал, что никакое количество работы
Генри умышленно не стал вдаваться в подробности своего визита во время беседы по телефону. Одного взгляда на владения господина Ван Стина ему хватило, чтобы сделать выводы. Он представился независимым журналистом-фрилансером, который собирается написать большой очерк о цветочной индустрии в Голландии. Он правильно рассчитал, что такой человек, как Ван Стин, вряд ли станет отвергать независимые публикации, а постарается воспользоваться удобным случаем и предоставит всю необходимую информацию.
Тиббетов повели на экскурсию по оранжереям, методично и досконально посвящая в процесс выращивания цветов. Не забывал хозяин рассказать и о нововведениях, включающих электрические технические приспособления, современные химикаты, в результате чего стало возможным производить розы в промышленных количествах.
Что он может поведать Генри об инсектицидах, содержащих паратион? Ван Стину как цветоводу было даже приятно услышать, что обычный писатель слышал о таких средствах. Видимо, он неплохо подготовился. Да, конечно, они широко применяются в современном цветоводстве. Что известно об их безопасности? Они безвредны, нужно только соблюдать необходимые меры предосторожности, вот и все. Возможно ли отрицательное действие этого препарата на организм, если с ним долго работать? Если для человека вредно долгое время применять этот препарат, ученые-исследователи обязательно сообщат об этом. В конце концов, за что же мы им платим деньги? Стрептомицин? Естественно. В производстве Ван Стина используются различные антибиотики в качестве консервантов. Пенициллин и ауреомицин, например, идеально подходят для гвоздик, а для роз лучше всего использовать стрептомицин. Так считают многие специалисты и он, Ван Стин, в их числе. Кстати сказать, розы из его питомника часто отправляются в Нью-Йорк, а этот путь занимает более двенадцати часов… Или взять другой пример, когда заказ поступает из Северной Африки…
Здесь Генри вынужден был перебить гида, заметив, что в отношении антибиотиков, наверное, существуют разные научные школы… Ван Стин застыл на месте. Научные школы? Что это такое?
— Я хотел сказать, — пояснил Генри, — что, видимо, все же не каждый цветовод применяет их. Ранее мне приходилось беседовать с господином Ван дер Ховеном…
Безупречное лицо господина Ван Стина исказила гримаса презрения.
— Надеюсь, вы не стали тратить свое драгоценное время на то, чтобы вникать в его методы, мистер Тиббет? — произнес он на безупречном английском. — Пит Ван дер Ховен один позорит имя нашей цветочной индустрии. Он отсталый садовник и полон всяческих предрассудков.
— Но он выращивает прекрасные розы! — возразил Генри.
— Вот еще!.. — фыркнул Ван Стин. — Даже если розы у него и неплохие, их количество недостаточно для коммерции. Нидерланды не могут позволить себе такой… допотопный сельский промысел… Это, конечно, всех умиляет и отдает стариной, но слишком уж неэффективно… Как это лучше сказать? Вызывающе. Претенциозно, если хотите. Да-да, именно так. Ему бы служить садовником у какого-нибудь сановника, срезать ему по шесть роз ежедневно для личных нужд и выкладывать на блюде к завтраку для красоты вместе с тонкокожими томатами, которые не выдержали бы транспортировки даже в соседнюю деревню. Или вместе с приторными на вкус персиками, от одного прикосновения к которым мякоть продавливается до самой косточки… Или он мог бы выращивать нежнейшие гвоздики, которые увядают уже к вечеру, если срезать их утром… — Его пренебрежение к соседу было вполне искренним, и, как вынужден был признать Генри, имело под собой некоторые основания.