Убийство по подсказке
Шрифт:
– Вполне резонно, но… – Лазарус вновь улыбнулся своей мудрой улыбкой. – Если этот взломщик – убийца, то вряд ли можно предположить, что, выпуская птицу на волю, им руководило сострадание. Сентиментально настроенный человек мог пожалеть птичку в клетке и представить себе, что на свободе ей будет лучше. Но тот мужчина или та женщина, который хладнокровно, ножом, убивает другого человека, вряд ли испытывал жалость к какой-то птичке!
– Это очень интересный вопрос, – ответил Базиль. – Невероятно, но все же самая любопытная черта в характере и природе человека заключается в том, как он ухитряется удерживать
Лазарус тяжело вздохнул.
– Значит, в этом случае действия убийцы по отношению к Дикки, ее освобождение из клетки не дают вам никаких сведений, никакой подсказки о личности убийцы?
– Хотелось бы… – Базиль смотрел, не отрываясь, на канарейку, которая с большим удовольствием прыгала с жердочки на трапецию и обратно. – Хотелось бы… – повторил он тихо… – Знаете, Лазарус, я оставлю вам свой адрес. Если вам удастся выяснить что-нибудь еще об это злоумышленнике, то буду рад, если вы сразу же сообщите мне об этом…
Глава восьмая
СЛУХИ, ПРИУКРАШЕННЫЕ СОТНЕЙ ЯЗЫКОВ
Ресторан «Капри» находился в подвальчике. Вниз, в тускло освещенный, похожий на пещеру зал, окрашенный в красно-белые тона, вела небольшая лестница. Темные, выложенные грубым камнем стены оживляли встроенные в них зеркала и висящие в рамках карикатуры на различные театральные знаменитости. Плюшевый ковер скрадывал звук шагов. Столики располагались вокруг стен перед кожаными диванчиками. В центре возвышалась буфетная стойка, демонстрировавшая посетителям всевозможные лакомства – копченую холодную индейку, заливное из голубятины, яркие ягоды земляники, только что извлеченные из теплицы, и громадный торт с зеленоватой начинкой, пропитанной ромом. На переднем плане располагался небольшой бар в виде подковы. Там и нашел Базиль Полину с Роднеем.
Их бокалы были пусты. В пепельнице перед Родом возвышалась гора сигаретных окурков. Полина держала на коленях свой обычный альбом для рисования, а ее карандаш по-прежнему быстро сновал, рисуя профили посетителей. Это занятие всегда свидетельствовало о ее душевном беспокойстве.
– Привет, – поздоровалась она с Базилем. – Марш Ингелоу еще не показывалась.
– А я и не рассчитываю, что она придет, – ответил он. – Может, сядем за столик?
Они нашли один, который стоял прямо возле входа Полина и Родней сели на диванчик, а Базиль придвинул кресло и сел напротив. В зеркале над головой Полины был отлично виден сам вход, лестница и большая часть ресторанного зала. Они заказали пиво и местного изготовлен сосиски, чем, собственно, и был знаменит этот ресторан Нью-Йорке.
– Почему же нет мисс Ингелоу? – поинтересовался Род.
Полина пожала плечами. Базиль рассказал
– И в результате, – заключил он, – Ванда все же опознала Владимира как Джона Ингелоу.
– Боже! – вырвалось у Полины.
Род, судя по его виду, был удивлен не меньше. Щеки Полины залила пунцовая краска.
– Значит, если Ванда действительно выходит замуж за Ингелоу… тогда, может, ты меня простишь? – И она повернула свое сияющее личико к Роду.
Базиль улыбнулся. Наблюдая за ними и радуясь за них душе, он все же чувствовал себя не в своей тарелке и поэтому не мог не внести в эту радостную атмосферу некоторый оттенок вполне оправданной настороженности.
– Тем более странно, что Ванда вела себя подобным образом… – проявляя такой интерес к Роднею.
Радость потускнела на лице Полины, как тускнеет поверхность зеркала, когда на него подышишь.
– Может, она старается добиться восхищения собственной персоной от каждого встречного мужчины?
– Возможно.
Базиль не спускал глаз с Роднея, тщательно изучая его лицо. Был ли этот юноша на самом деле столь откровенен? Действительно ли он впервые, только что, узнал, что Ванда хотела выйти замуж за Ингелоу? Его так часто видели с Вандой за последние несколько недель, и она, казалось, была совершенно уверена, что он в нее безумно влюблен.
Род заерзал под пристальным взглядом Базиля.
– Известно ли полиции об Ингелоу? – спросил он.
– Да, сведения о нем попали в первые выпуски вечерних газет.
– Тогда Марго не придет, нечего и ждать, – воскликнула Полина. – Она хоть и наглая баба и ее ничем не проймешь, все же вряд ли она рискнет появиться на публике, чтобы пообедать в фешенебельном ресторане всего лишь день спустя после убийства мужа.
– Вряд ли, – согласился с ней Базиль. – Скорее всего в данный момент ею занимается полиция.
– А она не могла быть убийцей? – внезапно предложила Полина. – Вы ведь видели, как она выходила из алькова.
Базиль рассмеялся.
– Разве брак – это единственный мотив для убийства?
– Они стали чужими друг для друга. Собирались развестись…
– Зачем рисковать головой и убивать мужа, если от запросто можно избавиться с помощью развода и получить при этом солидный денежный куш? – заметил Базиль. – В наши дни все эти убийства из-за матримониальных побуждений нужно оставить на совести садистов и тех женщин, поклонниц высшей морали, которые считан убийство поступком более добродетельным или, по крайне мере, более респектабельным, чем развод.
– Но ведь она хорошо знала его, знала, что у него с Вандой, – упорно цеплялась за свою теорию Полина. – Почему же ей…
Базиль прервал ее и, повернувшись к Роду, спросил:
– Можете ли вы доказать, что вы не знали Ингелоу даже в лицо?
– Конечно, нет. – Торопливые пальцы Рода начали передвигать по столу солонку.
– Значит, не можете. Но вас повсюду видели с Вандой, а Ингелоу был ее любовником. Полиция, конечно, станет утверждать, что вы знали Ингелоу, знали его отношения с Вандой, и таким образом в руках у них окажется довольно убедительный мотив. Как, впрочем, и присяжные, которые назначаются случайно из граждан огромного города. Женщина плюс два мужчины равняется ревность.