Убийство в долине Нейпы
Шрифт:
Я не завопила, хотя довольно громко ахнула, — и узнала Лурину.
— О Боже! — воскликнула я. — Вы меня жутко напугали.
Вместо объяснений и извинений она сухо заметила:
— Миссис Барлоу, нам нужно поговорить.
— Пожалуйста. Пройдем в дом?
Не ответив, она повернулась и пошла в гостиную. Я последовала за ней. Мы сели на тахту, правда, на изрядном расстоянии друг от друга. Она взглянула на меня как-то странно, затем резко поднялась, взяла сигарету и закурила. Я молча следила за нею. Казалось, она ужасно нервничает и вот-вот впадет в истерику. Снова усевшись, она
— Вы нас видели? Роланд сказал, что вы стояли и наблюдали за нами.
— Ну, это не совсем так…
— Но вы видели?
— К сожалению, да. А что мне оставалось делать, если дверь в вашу комнату была открыта настежь. А вообще, тут нечего стыдиться — вы не ребенок, секс — нормальная вещь. Меня, во всяком случае, вам нечего бояться.
— У нас не то, что вы думаете, — сказала она. — Это не просто секс. Для секса я могу найти себе мужиков сколько душе угодно в любом баре — в Нейпе или Сономе. Господи, достаточно мигнуть, и очередь выстроится.
— Не сомневаюсь.
И вдруг я с изумлением увидела, что Лурина плачет.
— Лурина, — проговорила я с мягкой укоризной.
— Мы любим друг друга, — прерывисто прошептала она. — Безумно. Мы ничего не можем с собой поделать. Вы это хоть в состоянии понять?
— Конечно.
— Я люблю его, он обожает меня. Это правда. Если Джон или Брайант узнают, они выгонят Роланда.
— Но почему же?
— Вы не понимаете? Они наверняка подумают, что он зарится на их деньги, а может быть, и на все «Аббатство». Но это совсем не так. Честно. Просто мы не можем совладать с нашей любовью. Так уж случилось.
— А как же Алиса?
— Она тут ни при чем. — На миг взгляд Лурины стал жестким.
— Она знала о том, что у вас с Роландом?
— Роланд ей сам рассказал.
— Ну и?…
— Конечно, мне было ее немножко жалко, но ведь она свое получила, а потом еще стала его мучить. К тому же она сильно сдала внешне, постарела…
Лурина налила себе еще вина. При этом рука ее дрожала.
Я сказала:
— Послушайте, Лурина! Да нет у вас основания для огорчений. Или вы все-таки боитесь, что я проболтаюсь?
Она подняла мокрое от слез лицо и покачала головой. Впервые я почувствовала симпатию к ней. Прежде, из-за пристрастия к деньгам, а может быть, вопреки ему, жизнь ее не отличалась эмоциональным богатством.
— В самом деле, не надо так, — сказала я твердо. — Вы не ребенок, и нет ничего плохого в том, что мужчина в вас влюблен. В любом случае это ваше личное дело. Разумеется, я не собираюсь никому ничего рассказывать, но как бы там ни было, глупо опасаться того, что они могут об этом подумать.
— Вы не знаете Джона! — Ярость неожиданно прозвучала в ее голосе.
— Ну конечно, я его знаю не так хорошо, как вы.
— Он сходил с ума, если я на десять минут позже обещанного приходила домой со школьной танцплощадки. Он изучал каждого мальчика, с которым я встречалась. Он ревновал! Он всегда хотел, чтобы я принадлежала только ему.
Ну вот, теперь придется ломать себе голову над отношениями Джона и Лурины. Старшеклассница Лурина, должно быть, была премилой пышечкой. Я подумала о Хестер,
— Я уверена, что он питал к вам самые чистые чувства и действовал исключительно в ваших интересах.
Эти аргументы она явно слышала не впервые. Она бросила в мою сторону скептический взгляд и затянулась сигаретой, наблюдая за колечками дыма. Затем порывисто встала и, пробормотав: «Спокойной ночи», ушла.
Ну и что теперь? — спросила я сама себя. Что все сие означает? Лурина Сэлдридж — без ума от этого самовлюбленного фата Роланда Груннигена, тогда как, по словам Брайанта, ее отношение к мужчинам зависит исключительно от содержимого их бумажников. Я не поверила ни единому ее слову. Поскольку я не допускала ни на миг, что и Грунниген может в нее серьезно влюбиться, совсем не трудно было догадаться, зачем он влез к ней в постель.
Грунниген вообще не способен кого-либо любить, кроме себя. Но красота Лурины и ее молодость, в чем я убедилась воочию, ее положение в обществе, влюбчивость и страстность могли побудить Груннигена заманить ее в брак, и тогда бы свершились его самые безумные фантазии — с ее долей наследства он становился совладельцем «Аббатства»! Но ей-то он зачем понадобился? Да, он — здоровый жеребец, но таких, по ее словам, она могла найти в любое время где угодно. Что же еще она в нем открыла и почему такой страх, что я проболтаюсь, особенно Джону и Лиз? Но кажется, хоть эти ее опасения были искренними, не показными.
Сидя в гостиной, я пыталась распутать новый клубок загадок. У меня в голове мелькнула догадка, весьма неприятная, и я попыталась прогнать ее прочь, но тщетно. Учитывая, что Лурина и в пятнадцать лет несомненно отличалась такой же бьющей в глаза сексуальностью, как и сегодня, а Джон, при всей его отрешенности и высокомерии, — мужчина весьма эмоциональный и, очевидно, темпераментный, сам собою возник вопрос — только ли серьезные отцовские чувства заставляли его так бурно реагировать на поведение смазливенькой школьницы? Лурина фактически дала мне понять, что не в отцовских заботах было дело. Но если так, то не исключено, что это продолжалось и после появления в доме Лиз. Ничто не свидетельствовало о том, что он продолжал питать нежные чувства к Алисе. Но я знала, что одни любовные связи легко забываются, а другие полностью изжить невозможно. Тем более что Лурина, красивая, молодая, куда более сексуальная, чем бедная Алиса, присутствовала в жизни Джона каждый день.
Глава 18
На следующее утро, когда я спустилась к завтраку, Джон и Лиз уже вернулись из Сан-Франциско. Они рассказали, что брайантовский финансист заломил несусветную цену — за избавление от гнета банковских кредиторов он потребовал чуть ли не всю прибыль «Аббатства» за двадцать лет вперед.
— Разбой на большой дороге, — сказала Лиз. — Но если ничего другого не найдем, придется на это пойти. Наверное, это наш единственный шанс.
Другая новость была приятнее. Соседний винзавод закупил на корню весь их урожай несобранного винограда.