Убийство в приличном обществе

Грэнджер Энн

Его речь также следовала шаблону. Он приветствовал нас вполне добродушно; его яркие аквамариновые глаза оглядели всех присутствующих. Ненадолго они задержались на мне; в них сверкнула какая-то искра, но затем он перевел взгляд на других. Что это было? Удивление? Радость? Нет, поняла я. Насмешка.

Все прежние подозрения вернулись ко мне. Фосетт прекрасно понимал, что на меня, в отличие от миссис Скотт, мисс Марчвуд и других дам, а также мужчин, его чары не подействовали. Остальных он буквально завораживал своим обаянием и ораторским искусством. И все же

на меня он не произвел сильного впечатления, и я ничего не могла с этим поделать. Критиковать его в открытую я не смела, понимая, что собравшиеся меня не поймут. Более того, они придут в ужас. Меня выгонят отсюда с позором. Но сердце мое ожесточилось против него.

Фосетт снова заговорил на знакомую тему, иллюстрируя проповедь несколькими трагическими историями о погибших мужчинах, женщинах, забывших о приличиях, и о всевозможных мелких катастрофах. Мисс Марчвуд так растрогалась, что сняла пенсне и вытирала глаза платком. Сидевшая рядом с ней миссис Скотт наклонилась к ней и что-то прошептала. Как мне показалось, она вовсе не утешала бедную женщину, а приказывала ей взять себя в руки и не распускаться. Мисс Марчвуд кивнула, убрала платок и устремила взгляд на Фосетта. Теперь на ее лице застыла маска горя.

Когда настало время чая, я направилась к чайному столу. Мне хотелось поговорить с мисс Марчвуд, но меня опередил Фосетт. Он спустился со сцены, завел мисс Марчвуд в угол и о чем-то серьезно беседовал с ней. У меня снова возникло неприятное чувство, что он не утешает и не ободряет ее, а приказывает взять себя в руки. Мисс Марчвуд слушала его и кивала.

— Миссис Росс! Мы не ожидали снова увидеть вас здесь, — произнес совсем рядом со мной холодный голос.

Подняв голову, я увидела перед собой миссис Скотт, которая протягивала мне чашку чая. Я взяла ее.

— Благодарю. Почему же?

Прямота моего вопроса как будто смутила ее. Она ответила не сразу, но также холодно:

— На прошлой неделе у меня сложилось впечатление, что вы не одобряете нашей деятельности.

— Я не одобряю того, что Бесси поручили распространять листовки, — возразила я. — Так я и сказала мистеру Фосетту.

— Это ваше единственное возражение?

Ее взгляд показался мне и равнодушным, и безжалостным одновременно. Она напомнила мне кошку, которая играет с мышью. Что ж, скоро она поймет, что я не пойду ей навстречу и не стану играть роль мыши.

— Могут ли быть другие? — также холодно парировала я.

Теперь в ее взгляде читалась откровенная неприязнь.

— Ну конечно! — сухо бросила она и отвернулась. — Миссис Гриббл, вскипела ли вода?

Я снова посмотрела в угол, где совсем недавно видела мисс Марчвуд и Фосетта, но, к моему удивлению, оба исчезли.

Миссис Скотт отвернулась от меня. Я в очередной раз отругала себя за несдержанность. Будь я поумнее, попробовала бы подружиться с гнусной особой и в таком случае могла получить приглашение на ее свару в Клапаме. Сейчас мне стало ясно, что этого не произойдет.

Я ей не нравилась. Но почему? Потому что мне хватило наглости возражать Фосетту в вопросе

о листовках? Потому что она поняла: он не произвел на меня сильного впечатления? Ей хватало ума понять это, не сомневаюсь. Или все дело в том, что я замужем за человеком, который расследует убийство хозяйки мисс Марчвуд, и миссис Скотт заподозрила во мне шпионку? Скандал, с горечью подумала я. Вот в чем дело! Миссис Скотт боится скандала, который так или иначе заденет их сборища и помешает так называемой благотворительности Фосетта. Мне здесь не рады. Миссис Скотт недвусмысленно дала мне это понять. Убийство Аллегры Бенедикт не должно бросить тень на общество трезвости.

Люди начали расходиться.

— Пойдем, Бесси! — позвала я, и мы выскользнули из зала прежде, чем вышла миссис Скотт.

Рядом со зданием, в котором собиралось общество, я увидела глубокую арку, которая вела во внутренний двор между двумя зданиями. С той стороны располагались конюшни, освещенные двумя подвесными фонарями. Но в арке между двором и улицей царил полный мрак. Я потащила упирающуюся Бесси под арку. Прижавшись друг к другу, чтобы не было так страшно, мы стали ждать.

— Не нравится мне здесь, — бурчала Бесси, переступая с ноги на ногу во мраке и, судя по шороху, подбирая юбки. — Здесь лошадьми воняет! — Голос ее задрожал. — А разве нельзя подождать на улице?

— Я хочу поговорить с мисс Марчвуд, но она еще не вышла, поэтому нам придется подождать. Я обещала мистеру Россу, что никто не услышит наш разговор… Бесси, лошадиный запах не должен тебя смущать. Он не вредный.

— А крысы? — буркнула Бесси. — На конюшнях всегда водятся крысы, и они взбегают вверх по юбкам!

Неожиданно для себя я стала прислушиваться, не слышен ли в темноте писк и характерный стук коготков…

— Не говори ерунды! — приказала я как можно решительнее.

— Миссис, а если она нас увидит? — прошептала Бесси.

— Значит, утвердится в своих подозрениях. Но с какой стати ей сюда смотреть? И потом, сейчас так темно, что ничего не видно.

Темнота сгущалась, удлинялись тени. Фонарщик уже начал свой обход и зажег уличные фонари, но они светили тускло. В нескольких шагах от фонаря уже почти ничего не было видно. Из конюшни доносились приглушенное фырканье и топот копыт. Невидимое присутствие лошадей подтверждал запах лошадиного пота, мочи, седельного мыла, сена, масла для копыт. Наверное, лошади чуют нас и тревожатся… или их испугало что-то другое?

— А еще я хочу посмотреть, повезет ли миссис Скотт Фосетта в своей карете и на этот раз. Карета ее ждет, — негромко продолжала я, словно оправдываясь перед собой, а не перед Бесси. Глаза постепенно привыкали к темноте; я уже видела стены двух соседних домов. Правда, под аркой мне по-прежнему не нравилось.

К счастью, из дома напротив вышли миссис Скотт и мистер Фосетт. На наше укрытие они даже не взглянули. Фосетт помог миссис Скотт сесть в карету, а потом сел сам. Кучер убрал ступеньки и захлопнул дверцу. Но, когда он взбирался на козлы, случилось нечто неожиданное.