Убийство. Кто убил Нанну Бирк-Ларсен?
Шрифт:
— Я полагаю, для него. Не обращай внимания…
Хартманн вышел из кабинета в главное помещение штаба.
Эрик Салин, развалясь, сидел на диване и попивал вино. Увидев Хартманна, он тут же заявил, что приступил к работе над новым проектом для одной из ежедневных газет.
— И что сие означает? — спросил Хартманн.
— В настоящий момент это означает вас.
Хартманн уселся на кожаный диван напротив и приготовился слушать.
— Дело в том, — сказал Салин, доставая блокнот, — что мне не все понятно. Вот, к примеру, пропавшая
— Пообщались с Бремером?
— Я много с кем общаюсь, такая работа. Сейчас мне просто нужно кое-что прояснить. Исчезновение кассеты было чрезвычайно выгодно вам. Там видно, как вы берете ключи от машины.
— А еще там виден Хольк с девушкой. Ему это было еще более выгодно, вам не кажется?
— Возможно. Но кассета оказалась в полиции уже после смерти Холька. То есть ему она не сильно помогла.
— Эрик…
— Далее. Я правильно понимаю, что вашей представительской квартирой никто не пользовался больше недели?
— По всей видимости, так. Вообще-то, я занимаюсь предвыборной кампаний, а не размещением гостей.
Салин изобразил на лице легкое изумление:
— Ах да. Вы же возглавляете Либеральную группу. В такое горячее время, как подготовка к выборам, у вас должно быть множество встреч. И тем не менее квартира никому не понадобилась. Вы не находите это странным?
— Нет. Мы проводим встречи здесь, в штабе кампании.
— Пожалуй, — улыбнулся ему Салин. — Простите, что докучаю вам своими назойливыми вопросами. Новый редактор, знаете ли. Все-то ему надо перепроверить…
— Вы в курсе, Эрик, что полиция сняла с меня все до единого подозрения?
— Да, я знаю об этом. Но я должен спросить еще кое о чем. Столько слухов ходит… про Риэ Скоугор…
Хартманн напрягся.
— Вы наверняка уже слышали, Троэльс. Об этом все говорят. Будто бы информацию о Стокке она получила, раздвинув ноги для Брессау, пресс-секретаря Бремера.
Он взял с журнального столика одну из газет, нашел фотографию Брессау рядом с Бремером, положил газету перед Хартманном.
— Парня трудно винить. Скоугор красотка что надо. Типа… — он почесал лысую голову, — типа Снежной королевы. — Салин ухмыльнулся. — Говорят, она была с ним в гостинице в ту ночь, когда вас выпустили из тюрьмы. Вела с ним милые постельные беседы, так сказать. Само собой, за определенные услуги. Если это правда, то Брессау конец, разумеется. Ну, поживем — увидим. Мою работу часто называют грязной. Но так ли она отличается от вашей?
Хартманн молчал, переваривая услышанное.
— Я знаю, что вы и вам подобные считаете мою личную жизнь своей собственностью, — сказал он наконец. — Но шпионить за моими сотрудниками я вам не позволю. — Он встал. — И прошу вас больше здесь не появляться.
Салин сгреб со стола свой блокнот и ручку.
— Вы сами выбрали публичный путь, Троэльс. Вы должны были ожидать определенного интереса к вашей персоне. — Снова эта ехидная ухмылка. — Люди имеют право
— Доброй ночи.
— И все-таки: если она готова зайти так далеко ради своего кандидата, остается только гадать, на что она еще способна. — Эрик Салин подошел ближе, заглянул в глаза Хартманна. — Что еще она может сделать? И после этого вы начинаете обвинять Бремера в препятствовании правосудию? Чья бы корова мычала, а, Троэльс?
— Вам бы светскую хронику вести. У вас призвание.
— Ой, вот поддел так поддел. — Он игриво ткнул Хартманна в ребра. — Ладно, это все шуточки, но мне придется снова к вам подкатить, Троэльс. Будут еще вопросы. Не прячьтесь от меня.
— Эрик…
— Вы ничего не выиграете, если откажетесь говорить со мной. Это я вам гарантирую.
Вагн Скербек сидел в кабинете Лунд и требовал адвоката.
— Никто вас ни в чем не обвиняет, — сказал ему Майер. — Мы просто хотим знать, что Леон Фреверт делал возле вашей квартиры.
Красная куртка и комбинезон, черная шапка, — казалось, он никогда не носил ничего другого.
— То есть это значит, что вы меня больше ни в чем не подозреваете?
— Где имеет смысл поискать Фреверта?
— Это было извинение? Бог мой, ну вы и фрукты…
— Вы хотите, чтобы все прояснилось, Вагн? — спросила Лунд. — Вы же почти член семьи.
— Леон хотел занести мне ключи от фургона. Он закончил работу, завтра в гараж не собирался. До меня ему ближе добираться, чем туда. Обычно он подсовывает ключ мне под дверь.
Лунд записала это.
Майер поднялся из-за стола с фотографией Фреверта — единственной, имевшейся в распоряжении полиции, и не очень качественной.
— Вы хорошо его знаете?
Скербек нахмурился:
— Леон уже давно подрабатывает грузчиком и водителем. — Он снял наконец свою неизменную шапку. — Будь он немного понадежней, мы бы взяли его на постоянную работу. Но я не знаю… Он какой-то… Ни с кем не дружит, всегда что-то…
Скербек так и не смог сформулировать фразу.
— Что еще вы можете рассказать о нем? — спросила Лунд.
— Был женат когда-то. Потом они разошлись, и с тех пор он стал каким-то странным. Вы думаете, я нелюдимый? Нет. А вот Леон Фреверт — точно.
— Как вы думаете, куда он мог поехать?
— Кто его знает.
— Он работал на Бирк-Ларсена, когда пропала Нанна? — спросила она.
Скербек мял в руках шапку.
— Ну? — подтолкнул его Майер.
— Он вроде бы не появлялся несколько недель. Я не могу помнить, кто и когда садился у нас за руль. Летом он точно много у нас работал, правда с перерывами.
— Как он вышел на вашу фирму?
— Через меня. Есть одно агентство, с которым мы работаем, когда нам нужны люди на временную работу.