Уцелевший

Хелм Эрик

— Не согласен! — упорствовал Рекс. — Я знаком с десятками спиритов, и все они — достойнейшие, безусловно порядочные и честные люди!

— Возможно, возможно, — буркнул герцог, поудобнее располагая бесчувственное тело Саймона. — Их выбор, их мнение, их право... Пожалуй, верные духовные устои создают некий труднопреодолимый барьер между твоими знакомыми и наиболее страшными тварями низших слоев...

— Это вы сказали, не я! — обрадовался Рекс.

— ...Однако, личности хрупкие и податливые подвергаются на спиритических сеансах немалой опасности. В Баварии целая семья из одиннадцати человек — одиннадцати, Рекс! — одновременно и поголовно

сошла с ума во время сеанса, проводившегося в 1921 году. Случай освещался прессой во всех подробностях, а я мог бы назвать еще не десять и не двадцать подобных же трагедий. Все они объясняются внезапной и тяжелой одержимостью. Забавляешься с бешеным псом — готовься к укусу, mon ami. И между прочим, по данным католической церкви, любая черта современного спиритизма имеет полные параллели в средневековых отчетах, составлявшихся во время судебных процессов над ведьмами.

— Да Саймон же не католик!

— Ну и что? Верующий католик может просить Всевышнего о помощи любому человеку, невзирая на расу и вероисповедание. Я, по счастью, крещен в католичество и, хотя отнюдь не могу назвать себя безгрешным, верю: нынешней ночью Господь подарит мне власть и силу исцелить нашего злополучного друга.

— Теперь стань на колени и молча помолись, ибо любая молитва хороша, если человек возносит ее от всего сердца. А ты, кстати сказать, принадлежишь, к англиканской церкви, и это замечательно, поскольку мы находимся на британской почве. Именно по этим соображениям я и читал псалмы по английскому молитвеннику. Но уж, будь добр, не теряй бдительности, на тот случай, коль Саймон вскочит с алтаря. Если он действительно одержим, бес начнет сопротивляться как дикий зверь...

Де Ришло вынул склянку со святой водой и окропил холодный лоб Аарона. Капли собрались на коже благотворной росой, а затем неторопливо потекли по бледному, осунувшемуся лицу.

Аарон остался недвижен.

— Слава Богу! — с чувством произнес герцог.

— А? — встрепенулся Рекс.

— Он не одержим. Иначе святая вода ожгла бы Саймона, точно кипящее масло, а демон заревел бы от боли дурным голосом.

— И теперь?..

— От Аарона, к сожалению, продолжает буквально разить злом. Придется применять основательную процедуру экзорсизма, дабы очистить окружающую атмосферу и всемерно уберечь нашего подопечного от влияния Мокаты. А тогда поглядим, пройдет ли коматозное состояние.

Герцог извлек рябиновый жезл и начал совершать сложные, совершенно загадочные для Рекса мановения. Он проводил прутом по ногам Аарона в направлении пяток, еле слышно шепча латинские заклинания, время от времени прерывая их и опускаясь на колени рядом с ван Рином, чтобы молча помолиться.

Вновь окропили Саймона святой водой и умастили миром. На все четыре стороны света — север, юг, восток и запад — был сотворен жест Гора. После этого де Ришло обрызгал святой водой Аароновские ладони и стопы. Вкруг лодыжек и запястий он привязал пучки ассафетиды. Поместил в правую руку недвижного друга сферу, венчанную крестом, в уста ему вложил фиал, наполненный ртутью. Повесил на шею венок из цветов чеснока, сотворил освященным елеем знак креста на лбу лежащего. Каждому из упомянутых действий предшествовала молитва, сосредоточение мысли, призыв к архангелам, высшим светоносным существам, и к собственному эфирному «я», следящему за человеком из наднебесных слоев мироздания.

Наконец, приблизительно часом позже, когда все необходимые действия и обряды совершились, де Ришло вновь осмотрел Саймона.

Тело Аарона стало заметно теплее, бледность отхлынула, морщины ужаса и отвращения разгладились. Кома сменилась естественным, здоровым сном, дыхание выровнялось и углубилось.

— Кажется, с Божьей помощью, мы спасли его, — объявил герцог. — Выглядит почти выздоровевшим, но лучше подождать, покуда проснется сам. Я сделал все, что мог; теперь надо лишь передохнуть и подождать.

Американец провел по глазам ладонью, а де Ришло бессильно повалился наземь.

— Да, отдохнуть и впрямь не вредно, — заметил Рекс. — Э-э... послушайте... не будет кощунством, ежели я выкурю сигаретку?

— Разумеется, нет, — сказал герцог, извлекая из кармана собственный портсигар. — Возьми лучше гавану. Атмосферу добра или зла создают помыслы, а вовсе не формальности.

Некоторое время во тьме тихо тлели и мигали два оранжевых огонька. Затем они угасли, а небо на востоке начало понемногу сереть. Каменные исполины, отовсюду обставшие де Ришло и Рекса, возносились на двадцатифутовую высоту, начиная выделяться резкими, черными, внушавшими почтительную робость силуэтами.

— Какое странное место, — пробормотал Рекс. — И сколько, по-вашему, лет насчитывает это сооружение?

— Четыре тысячи лет, или чуть больше.

— Ого!

— Ну, mon ami, Стонхендж — сущий юноша по сравнению с пирамидами фараоновского Египта! А уж по архитектурным достоинствам — и научным расчетам, предшествовавшим постройке, — может сойти рядом с ними за неуклюжую детскую забаву.

— Древние бритты были, пожалуй, куда разумнее и сноровистее, чем принято полагать, коль сумели воздвигнуть капище из таких чудовищно тяжких глыбищ! В каждой, наверное, тонн пятьдесят, или все сто. Современный подъемный кран и от земли не оторвал бы ни единую...

Де Ришло кивнул:

— Соединенные усилия тысяч благоговейных рук, волочивших за кожаные канаты — быть может, по грубым деревянным каткам, не знаю, — могли бы совладать и с этой огромной тяжестью. Любопытно иное: так называемые «чуждые камни» доставили из карьеров, обнаруженных на расстоянии двухсот миль отсюда. Представляешь, Рекс?

— «Чуждые камни»?

— Глыбы, образующие внутреннее кольцо и внутреннюю подкову, принято именовать «привозными» или «чуждыми», потому что их доставили издалека — откуда-то из Пемброкшира, если память не подводит меня.

— Подкову... — задумчиво произнес американец. — Опять подкова! Но я вижу лишь полуразрушенные кольца каменных столбов...

— Стонхендж сильно пострадал от времени, однако изначально храм состоял из внешнего кольца — огромных каменных арок, — концентрического внутреннего круга, образованного глыбами помельче, а в сердцевине капища возносились пять трилитонов, образовывавших подкову. Два, как видишь, устояли по сей день. Но трилитоны, в свою очередь, охватывали еще одну подкову, из уже небольших валунов!

— Друиды тоже полагали подкову магическим знаком?

— Вне сомнения. Как тебе теперь известно, подкова — один из могущественнейших символов, неразрывно связанных с Силами Света. Потому я и воспользовался ею наравне со свастикой и крестом.

Воцарилось продолжительное безмолвие.

Саймон шевельнулся.

Оба друга подскочили.

Аарон медленно, с трудом раскрыл веки, повел еще мутным, полуосмысленным взором, узнал, наконец, де Ришло и Рекса.

— Где я? — слабо прозвучал вопрос, почти неизбежно задаваемый всяким, пришедшим в себя после длительного обморока.