Участь смертных
Шрифт:
Девочка подняла глаза, увидела знахаря. Незаметно, краем глаз, покосилась на оленя рядом с ним. И на ее хорошеньком личике дрогнул намек на улыбку, а Дар решил вдруг, что смешинка точно украсит слишком серьезного ребенка, и захотел отчаянно, чтобы она улыбнулась; живо и внезапно, как делают дети. А потом ее отыскали сестры, принеслись, путаясь в своих длинных серых платьях, и намек исчез, так и не сформировавшись до конца.
Олень заметил первый порыв при звуках голосов – бежать. И почти поверил, что ребенок это сделает, она точно напряглась вся. Но нет, сестры выскочили из-за
* * *
Мунганзи стала тем последним аргументом в пользу перехода на сторону людей.
В следующий раз Дар пришел к знахарю на двух ногах. Оделся рядом с одной из бельевых веревок, на которых трепалось на ветру выстиранное белье, только обуви не отыскал. Камешки, сухая земля кололи босые ноги, поймал несколько колючек; с каким-то ожесточением стукнул пяткой по земле и поморщился. Стал смотреть внимательнее, куда ступает.
Желудок неприятно урчал, что заставляло поглядывать на листья, такие яркие и привлекательные, но совершенно бесполезные для завтрака. А еще до ужаса хотелось выпить чего-нибудь горячего, вода из луж порядком надоела.
К дому своего спасителя пробирался в обход деревни, чтобы не приметил кто на нем своих штанов и рубахи и не погнался с воплями. Не имея намерений напугать парнишку, по дороге пытался пальцами расчесать волосы. Никогда не путались, и вот незадача, даже они стали в тягость. Припомнил, что для всего у людей имелись отдельные инструменты, для прически – зубцы из дерева или металла вдобавок к различным лентам и зажимам. Всю эту премудрость или следовало опробовать, или браться за бритву.
Смешная ситуация для порождения Вечности, Лесного охотника. Смешная и нелепая, побираться по миру смертных и постигать науку сострадания на своей шкуре, порядком уже потрепанной. До сих пор не осознал конечной точки своего пути и боялся, на самом деле, даже задумываться о ней.
Он шел очень тихо и, размышляя, замедлился, свернул не туда, даже не заметил этого. Тропа пропетляла между камней и истончилась, под ногами уже примялась трава, яркий свет сменился зеленой лесной тенью; колючек стало больше. Одна из них воткнулась в пятку ощутимее остальных.
– Эй!
Дар запрыгал на одной ноге, стараясь не заорать в голос от досады. Что удержался от кражи башмаков покрепче вместе с одеждой. Вернул бы потом. Наверное. Или отработал. Мысленно посмеялся, представив себя в толпе девиц, шагающего к озеру с тазом грязного белья, чтобы постирать в уплату за еду и одежду. Или с черпаком в руке у печи. Хотя вряд ли ему такое поручат. Может, живность пасти сможет?
– Капканов и силков полный лес, господин! – опять окрикнули его. – Не сходите с тропинок, даже если и заблудились!
Смысл слов достиг наконец цели, Дар чуть не шарахнулся в сторону, но замер, лихорадочно озираясь. Рука еще помнила предыдущую встречу с железом, повторения не хотел. Поэтому очень осторожно опустил ногу вниз, изучив траву под ней. Зелень рябила множеством веселых бликов, прорвавшихся сквозь густую листву, скрывала свое коварство. Без прежней легкости, интуиции и единения с
– Выходите обратно! – прокричал Уил и заметил взгляд из-под бровей, устремленный на него, стоящего на тропинке. – А впрочем… Стойте там. Проведу.
Забрался вглубь кустарников метров на двадцать, тут можно не только в капкан отловиться, также вместо медведя в яме кольями продырявиться. Тогда Уил его не спасет, сколько бы трав и заговоров не знал.
– Стою.
Уил ступал по его следам, перед собой ворошил палкой разномастные сорняки. Что-то шевелилось в них, стрекотало, во все стороны разлетались кузнечики.
– Как же вы забрели сюда? Из города сами?
– Из города? – переспросил Дар. – А, да. Из него.
– То-то я думаю, лицо ваше незнакомо, – юноша широко улыбнулся, остановившись в теньке, в двух шагах от незнакомца. Вытер лоб, согнал муху. – На природу полюбоваться выбрались или ищете что?
– Я… – историю-то он не подготовил. А слова с языка сами не потекли, ни гладко, ни коряво. Как бы так начать, чтобы закончить маленькой Мунганзи. Умница Рей уже уболтал бы Уила на спине себя вынести, пока сам Дар стоит истуканом и пялится на лоб юноши. И как раньше не заметил?
– Глаза у вас… – Уил тоже засмотрелся. Быстро смутился, поняв, что в упор разглядывает чужака. – Простите, господин. Очень необычные, такие не забудешь.
Уил просто снял свою ленту с волос. Видно, не ожидал встреч с людьми. Дар отчетливо почувствовал дуновение тревожного холодка.
– Твоя отметина…
– Ах, это… – Уил прикрыл лоб ладонью. Дар почему-то знал, что он именно так и поступит. – С рождения. Кто что говорит, бабка твердила, что прятать нужно. Просто… – Прищурился, огляделся беспомощно и закончил, не глядя на внезапного свидетеля его чертовой метки, которая и решила судьбу младенца в момент, как только ее увидели: – Выведу вас на путь и пойду своей дорогой. Я не глазливый, господин.
Дар совершенно забыл о ловушках и о том, что стоит с шипом в пятке. Придирчиво разглядывал парня, будто впервые его увидел, и очень поражался. Себе, в первую очередь, ведь слепота ему не была присуща. Раньше, по крайней мере.
– Кто твои родители? – И сколько времени вообще прошло с того момента, как они втроем открыли свои рты в той выжженной битвой рощице, на поле смерти, Дар не представлял. Годы, столетия? – Который год сейчас?
Уил так изумился, что забыл прятать свою метку. Приоткрыл рот, заглядывая в лицо человеку. Много выше и сильнее него, но, кажется, и много глупее, раз спрашивает о таких простых вещах.
– Так третье столетие пошло, – сказал и развел руками, показывая это третье столетие.
Дар потрясенно откинул назад голову, воззрившись на такого же потрясенного Уила. Минуту подумал, но ничего не придумал, пришлось спрашивать:
– Это что за система исчисления такая? Откуда оно идет, третье столетие?
– С нового отчета, – с готовностью пояснил Уил. – До этого были вроде тридцать или больше тысяч лет, я не помню. – А вот это Дару уже было знакомо. Облегченно выдохнул, поняв, что память еще при нем. – Господин, а вы точно с города?