Участковый: Назад в СССР 2
Шрифт:
Кроме этого, я заметил открытую банку солёных огурцов, гранёные стаканы с чаем и топорно нарезанные бутерброды с колбасой и сыром. А чуть дальше, между стопками газет и журналов, сгрудились свёртки с пряниками, конфетами, сушками и вафлями.
Кошель правильно выполнил моё задание. Ну а старик выглядел очень довольным.
— Хорошо сидите. А я с утра ничего не ел. Может угостить кашкой? — попросил я после того, как поздоровался.
Разумеется, мне не отказали, так что через пять минут я сидел рядом и уплетал ароматную кашу, наваленную Кошелем, в глубокую
Старик был доволен как слон, дорвавшийся до телеги с фруктами. Кошеля называл Геночкой внучком и охотно общался на любые темы. С гордостью показывал мне подаренные шоколадки и благодарил за угощение. После обеда он напился чая, забрался на диван и почти сразу уснул.
— Ну Гена, рассказывай, что ты расслышал? — наконец потребовал я, когда дед засопел.
— Да я мало услышал — предупредил парень. — Военный, что-то требовал у местного. А тот всё в отказ шёл. Из-за этого они едва друг друга за грудки не схватили. Увидев это, из скорой вышел водила и встал между ними. И только после того, как военный снова пригрозил и упомянул какую-то Графиню, мужик в светлом костюме пообещал, что всё будет готово не раньше, чем через сутки.
— Значит, сутки. Это хорошо — проговорил я, осознав, что времени у нас достаточно.
— И чего тут хорошего? — не понял Кошель.
— Хорошо, что всё идёт по плану — уклончиво ответил я.
— Иваныч, а эта скорая помощь как-то связана с возможным вызволением из беды моей Наташки? — не успокоился парень.
— Скорее да, чем нет. Но то, что она здесь появилась, это точно хороший знак — уверил его я.
Кошель понимал, что я многое скрываю, но принимал эти правила игры. Ведь я его за время своего пребывания в теле дяди Саши ни разу не подводил. Думаю, с подобным отношением он в жизни сталкивался нечасто.
— Ну давай показывай, что ты там за железо мне принёс.
Среагировав, парень вытянул из-за стола обычный картофельный мешок и, раскрыв его, вытянул увесистый свёрток, промасленной бумаги. Уже по форме определив, что именно лежит внутри, я присвистнул.
Развернув бумагу и тряпки, я выложил на табуретку советский автомат «ППШ-41» с деревянным прикладом. Два барабанных и один секторный магазин. Кроме этого, внутри обнаружился немецкий пистолет «Люггер P-08» в штатной офицерской кобуре. И только пощупав стволы, я осознал, до какой степени Кошель мне доверяет, раз принёс сюда всё это опасное добро.
Между тем парень указал на магазины.
— Я их сам патронами снаряжал. Оба дисковых родные, так что подгонять к автомату не надо. Но при стрельбе за них лучше не хвататься, иначе можно перекос патрона словить. Короткими очередями ППШ шмаляет отлично. С пятидесяти шагов, бутылки лупит, только в путь. Как длинными стреляет, я не знаю. Пока не пробовал. Что с Люггером, тоже не в курсе. Батя пистоль брать не разрешал. Да к нему и патронов мало, всего пять штук. — Обрисовав ситуацию, Кошель выложил на стол холщовый мешочек с сотней дополнительных патронов для автомата.
Разрядив пистолет, я разобрал его и оценил состояние. Из Люггера последний раз стреляли при царе Горохе,
Всего пять патронов к Люггеру, это, конечно, мало, но для доктора Каца думаю, достаточно. Да и мне будет спокойнее, если у него появится оружие.
Разобрав автомат, я выяснил, что ППШ последний раз чистили ещё при Иосифе Виссарионовиче. А смазывали всё тем же свиным жиром. Это удивило, так как маслёнка и средства для чистки, на дне мешка тоже обнаружилась.
Высказав Кошелю своё недовольство, насчёт состояния стволов, я принялся тщательно чистить оружие. Парень смотрел с явным интересом. Это навело меня на мысль, что при нём, это всё никогда не разбиралось.
Собрав всё, обратно, я проверил действие механики и сложил оружие сначала в мешок, а затем в спортивную сумку. А когда я уже хотел пойти домой, чтобы продолжить сборы, снаружи послышался шум подъезжающего автомобиля.
Несколько слоёв тюли, прикрывавшие просвет в занавесках, позволяли вести наблюдения за переулком незаметно. Выглянув наружу, я увидел знакомую скорую помощь и вскрыв сумку, вытянул оттуда автомат. Кошель увидел, как я заряжаю ППШ, и напрягся.
Первым из Рафика выбрался незнакомый худощавый мужчина в плаще. Следом выскочил тот самый военный, что открывал портал у лесного озера. Последней появилась Графиня. Псевдо француженка была облачена в белый халат и медицинскую шапочку, но я всё равно её сразу узнал.
Остановившись в арке, вся троица начала чего-то ждать. И только мой преемник из прошлой жизни, майор Иващенко, остался сидеть за рулём. Он внимательно следил за въездом в переулок через зеркало заднего вида и при этом держал на коленях пистолет.
Прибывшие члены тайного общества вели себя странно. Так, словно оказались на чужой территории. Сразу вспомнились девяностые. Обычно именно подобным образом вели себя братки, прибывшие на стрелку с кем-то очень серьёзным.
А через несколько минут появился Воронцов. Этот тоже явно чего-то опасался и потому остановился в глубине арки. После этого начался разговор. Мне было мало что слышно, и только эхо, гуляющее под арочным сводом, доносило до меня обрывки фраз.
Из того что услышал, я понял, что Графиня давит аргументами, на хранителя портала. Требуя немедленного доступа в катакомбы под комбинатом. Воронцов слушал, но упорно не соглашается пойти навстречу. Военный помогал давить Графине, а незнакомец в плаще, периодически усмирял его пыл.
Если честно, то заряженный автомат в руках, действовал на мою психику нехорошо. Очень хотелось отодвинуть штору и, выбив окно, расстрелять всех слишком задержавшихся на этом свете ублюдков. Думаю, одного дискового магазина, снаряжённого 71 патроном, мне для этого вполне бы хватило.
Вот бы Кошель удивился, если бы я сейчас принялся поливать длинными очередями арку и машину скорой помощи. Интересно, а как бы подобное поведение милиционера в форме, восприняли обычные советские граждане и моё начальство. Наверняка все бы подумали, что я свихнулся.