Участники Январского восстания, сосланные в Западную Сибирь, в восприятии российской администрации и жителей Сибири

Сборник

Кроме собственных книг, я пользовался еще книгами из крепостной библиотеки. Мне говорили, что казна не тратила ни копейки на эту библиотеку, и составилась она исключительно из книг и периодических изданий, пожертвованных разными лицами в разное время. Я уже упоминал, что человек, похожий на военного писаря, приходил иногда в камеру и спрашивал, не нужно ли чего купить; иногда он же приносил небольшой список книг и журналов, имеющихся в крепостной библиотеке, и спрашивал: – Не желаете ли получить что-нибудь из этого списка? Желаемая книга доставлялась иногда тотчас же, иногда – через несколько дней; больше одного тома сразу не давалось, сроков для пользования книгою не было установлено никаких. Журналов за текущий год в списке не было вовсе; за предыдущие годы были: «Библиотека для чтения» [98] , «Морской сборник» [99] , «Время» [100] , «Основа» [101] .

98

«Библиотека для чтения» – ежемесячный журнал, издававшийся в России в 1834–1865 гг.

99

«Морской

сборник» – ежемесячный журнал, официальный орган Морского министерства, издававшийся (с небольшими перерывами) с 1848 г. до настоящего времени.

100

«Время» – ежемесячный журнал, издававшийся в Петербурге в 1861–1863 гг. Его редактором был старший брат Федора Михайловича Достоевского – Михаил. Закрыт в апреле 1863 г. после публикации на его страницах текста Николая Николаевича Страхова, посвященного Январскому восстанию.

101

«Основа» – ежемесячный журнал, издававшийся в Петербурге в 1861–1862 гг. группой так называемых украинофилов, признающих обособленность русского и украинского народов. Единственное периодическое издание, публиковавшее тексты на украинском (малорусском) языке. Закрыт в конце 1862 г. – как показали исследования Алексея Миллера – не из-за преследований властей, а из-за недостатка подписчиков и других источников финансирования. См.: Миллер А. И. «Украинский вопрос» в политике властей и русском общественном мнении (вторая половина XIX в.). СПб., 2000. С. 80.

Самых известных в то время журналов: «Современника», «Русского слова», «Отечественных записок» [102] , «Русского вестника» [103] – в списке совсем не было, даже и за прежние годы. «Современник» и «Русское слово» были у начальства на худом счету; и я допускаю, что крепостные власти могли прямо-таки отказываться от принятия жертвуемых экземпляров; но в отношении «Отечественных записок» и «Русского вестника» это неправдоподобно; их отсутствие в крепостной библиотеке происходило от какой-нибудь другой причины.

102

«Отечественные записки» – ежемесячный научно-литературный журнал, издававшийся в Петербурге в 1818–1884 гг. Один из самых популярных журналов этого типа в России.

103

«Русский вестник» – общественно-политический журнал, издававшийся в Москве (1856–1887), затем в Петербурге (1887–1906). Его многолетним редактором был Михаил Никифорович Катков. Первоначально журнал являлся органом либералов, а с 1861 г. – консерваторов.

В книжках «Времени» были помещены между прочим «Записки из мертвого дома» Достоевского [104] . Я прочел их очень внимательно, так как был почти уверен, что через несколько месяцев буду сам находиться в мертвом доме. В действительности вышло не так: через несколько месяцев я оказался в обстановке, не имеющей почти никакого сходства с тою, которая изображена Достоевским.

В числе книг крепостной библиотеки было несколько разрозненных томов «Истории государства Российского» Карамзина [105] . В одном из этих томов я прочел о пререканиях новгородцев с киевским великим князем, если память меня не обманывает – с Ярославом Мудрым [106] . Он пригрозил новгородцам, что для обуздания их строптивости пошлет к ним в князья одного из своих сыновей, известного крутым нравом; новгородцы ответили: «Если у него две головы – присылай». Вот это, подумал я, очень выразительно сказано; умели когда-то наши предки разговаривать с властями не таким языком, каким мы теперь разговариваем…

104

«Записки из мертвого дома» – роман Ф. М. Достоевского, написанный на основе воспоминаний автора о пребывании на каторге в Омске в 1850–1854 гг. Публиковался в эпизодах на страницах ежемесячного журнала «Время» в 1860–1862 гг.

105

Большое незаконченное обобщение российской истории Николая Михайловича Карамзина (1766–1826), охватывающее период от истоков русской государственности до конца Великой смуты. См.: Карамзин Н. М. История государства Российского, в 12 т. СПб., 1816–1829.

106

Ярослав Мудрый (ок. 978-1051) – русский князь из династии Рюриковичей, сын Владимира Великого, князь ростовский (987-1010), новгородский (1010–1034), великий князь киевский в 1016–1018 и 1019–1054 гг.

Из книг крепостной библиотеки упомяну еще о сочинении Шлоссера «История восемнадцатого века и девятнадцатого до падения первой империи» [107] , восемь томов. Это сочинение так понравилось мне, что впоследствии, уже в Сибири, я прочел его еще раз, а некоторые главы (об общественной жизни и о литературе) прочел и в третий раз.

Были в библиотеке «Очерки» Маколея [108] в прекрасном издании Тиблена; некоторые из этих очерков (Бэкон, Гампден, Клейв, Байрон) произвели на меня довольно сильное впечатление, так что я вот и теперь, в старости, еще сохраняю о них воспоминание, не совсем смутное.

107

Фридрих Кристоф Шлоссер (1776–1861) – немецкий историк, профессор Гейдельбергского университета. Автор монументального труда «Geschichte des 18. Jahrhunderts und des 19. bis zum Sturz des franzdsischen Kaiserreichs». Его перевод на русский язык Н. Г. Чернышевского «История восемнадцатого столетия и девятнадцатого до падения Французской империи» вышел в 1858–1860 гг.

108

Томас Бабингтон Маколей (1800–1859) – британский политик, историк и писатель. В 1860–1866 гг. петербургский

издатель Николай Львович Тиблен опубликовал полное издание его сочинений: Маколей Т. Б. Полное собрание сочинений. Т. 1–16, СПб, 1860–1866. Стахевич, вероятно, говорит о первых томах этого издания.

15

13-го января 1864 года, по выслушании в Сенате приговора, изложенного в начале моего рассказа, я был привезен обратно в крепость и отведен в ту же камеру Невской куртины. Через три или четыре дня меня привели в квартиру коменданта (генерала Сорокина [109] ), и в одной из комнат этой квартиры я имел получасовое свидание с тремя товарищами-студентами. Они поговорили со мною о разных разностях, главным образом, о снаряжении меня в дальнюю дорогу: что из моих вещей оставить при мне, что продать, какую купить теплую одежду и т[ому] п[одобное]. От казны мне был дан полушубок довольно хорошего качества; теплая овчинная шуба у меня была; нужно было купить шапку, рукавицы, пояс, шерстяные чулки, теплые сапоги. От продажи моих вещей и от сделанной товарищами в мою пользу складчины образовалась сумма рублей, помнится, до двухсот; часть этой суммы решено было употребить на покупку шапки и прочих теплых вещей, остальное передать коменданту, а он передаст жандармам, которые повезут меня в Сибирь.

109

Алексей Фёдорович Сорокин (1795–1869) – русский военный, генерал. Участвовал в подавлении Ноябрьского восстания, в 1849 г. – в интервенции в Венгрию. Во время Крымской войны и позднее, до 1859 г., был комендантом крепости в Свеаборге, а с 1861 г. – Петропавловской крепости в Санкт-Петербурге. Умер в 1869 г. в Петербурге, похоронен на территории Петропавловской крепости.

Прошло после этого еще три или четыре дня, и я имел второе свидание с теми же тремя товарищами-студентами. Они сказали мне, что еще четвертый человек хотел повидаться со мною, но его хлопоты о свидании запоздали: оказалось, что генерал-губернатор (князь Суворов) [110] уехал с государем на охоту, а без генерал-губернатора никто не соглашается дозволить просимое свидание. Товарищи перечислили все покупки, сделанные для меня, и присоединили к ним брошюру, в которой содержались три популярные лекции Шлейдена [111] : о происхождении растительных и животных видов, о происхождении человека и о древности человеческого рода.

110

Александр Аркадьевич Суворов (1804–1882) – петербургский генерал-губернатор в 1861–1866 гг., внук фельдмаршала Александра Васильевича Суворова, покорителя Варшавы в 1794 г.

111

Маттиас Якоб Шлейден (1804–1881) – профессор ботаники в Йенском университете в 1839–1862 гг., позже преподавал вДерптском университете.

22-е января 1864 года было последним днем моего пребывания в крепости. После обеда, часу в третьем, в камеру вошел плац-адъютант Соболев.

– Оденьтесь; захватите все ваши вещи с собою; больше сюда не придем.

«Все ваши вещи» это означало – четыре книги и гребенку. Когда мы подошли к выходу из коридора, Соболев обернулся назад и громким, резким голосом выговорил: «Исключить из списков!» Вышло что-то вроде команды; относилась ли она к солдату, который шел следом за нами, или к какому-нибудь писарю, который находился, может быть, где-то в глубине коридора, вне пределов моего зрения – не знаю. Соболев отвел меня на гауптвахту, расположенную где-то тут же, недалеко от Невской куртины. Мы вошли в какие-то сени: дверь налево отворилась, и я вошел в камеру такого же вида, как в Невской куртине, но только гораздо меньших размеров, приблизительно шагов шесть в квадрате. На постели я увидал теплую одежду: шубу, полушубок и проч [ее], а также брошюру Шлейдена, о которой я упомянул выше.

Не успел я еще осмотреться хорошенько, как в камеру вошел полувоенный человечек: «Приказано, сударь, остричь и побрить». Он остриг меня коротко, как я, впрочем, стригся и на свободе; обрил, бороду совсем еще маленькую, усы – тоже не внушительного вида, бакенбарды – едва заметные. Только что он удалился, вошел тот самый человек, похожий на военного писаря, который был, так сказать, прикомандирован к арестованным для исполнения их поручений по части покупок и книг. Он держал обоими руками довольно большой поднос, на котором были расставлены: кофейник, стакан с блюдцем, сливочник, сахарница и корзина с сухарями; на локтевом изгибе левой руки болталась какая-то вещь ярко-красного цвета (у поляков этот оттенок называется «амарантовый», а по-русски не умею подобрать названия вполне подходящего). Он поставил поднос на столик.

– Господин комендант просят вас выкушать кофей на доброе здоровье, а вот это посылают вам для дороги, для теплоты то есть. Это уж у них такое положение: каждому отъезжающему в Сибирь вот этакая куртка-с [112] .

Он развернул ярко-красную вещь во всю ее ширину, это была просторная фланелевая куртка. Я попросил его поблагодарить коменданта за любезность и заботливость.

Кофе я пил с удовольствием, не торопясь и, так сказать, смакуя. В сенях послышалось звяканье, мгновенно напомнившее мне кандалы, которыми позвякивали арестанты, виденных мною в разное время уголовных партий. Вместе с позвякиванием слышался разговор двух голосов, старавшихся, по-видимому, говорить негромко. Один голос выговаривал несколько шутливо:

112

Так в рукописи.

– Ну, брат, приготовили для дружка хороший наряд, нечего сказать; фунтов тридцать будет, ей-Богу.

Сердитый голос ответил ему:

– Дураки вы, вот что вам скажу; нынче это отказано; не полагается.

– Ну? – недоверчиво протянул шутник.

– Вот те и ну; сам увидишь.

Сердитый голос оказался осведомленным лучше шутника: кандалов на меня не надели.

В седьмом часу вошли двое жандармов: «Надевайте все теплое, поедем». Я с особенным удовольствием надел теплые сапоги из оленьей кожи шерстью наружу и внутрь, длинные, доходившие вверх дальше коленного сустава вершка на четыре. Поверх сюртука надел куртку – подарок коменданта, полушубок и шубу; подпоясался, рукавицы и носовой платок сунул за пазуху, надел шапку, взял в руки свой маленький сверток (белье, книги и сапоги). У подъезда стояла просторная кибитка, запряженная тройкой. Под навесом кибитки уселись я и один из жандармов; другой жандарм – против меня спиной к ямщику. Поверх моей шубы они накинули халат из серого арестантского сукна: «Это – пока через город проедем; а там – положим его под ноги, вроде подстилки будет».