Учебник выживания для неприспособленных
Шрифт:
Этот жар, этот свет, этот огонь станут ее путеводной нитью. Таково ее решение, она и так потеряла слишком много времени и не изменит его.
Глядя в окно на медленно текущую в городке жизнь, похожую на бледный гной на поверхности раны, Марианна размышляла о практических аспектах своего решения. На самом деле ей, собственно, ничего не грозило. Жан-Жан пока считает ее похищенной, в плену, возможно, уже мертвой. Если верить Белому, полицейские вряд ли станут особо надрываться, чтобы ее найти. Скорее всего, они вообще палец о палец не ударят или в лучшем случае будут ждать, когда «похитители объявятся». Но даже это не наверняка. «А что легавые… — объяснял ей Белый, —
Самые неприятные мысли Марианны были связаны с ее работой. Она полагала, что весь этот день, прошедший на работе без нее — а у нее, между прочим, в этот день была назначена презентация проекта перекрестных продаж в отделе выпечки торгового центра, — коллеги сначала ругали ее за опоздание, а потом всерьез забеспокоились. Наверняка пытались ей дозвониться, она не знала, сколько раз, ведь телефон остался в квартире, но, скорее всего, были настойчивы, уж она-то их знала. Она хотела было позвонить прямо сейчас в отдел кадров, сказать, что нездорова и будет отсутствовать несколько дней, но раздумала. Это никак не вязалось с нападением, жертвой которого она стала вчера. Лучше вообще затаиться. Она была уверена, что Жан-Жан, этот идиот, сам позвонит в кадры и объяснит ее отсутствие. Или из кадров в конце концов позвонят Жан-Жану.
В общем, Марианна решила не подавать признаков жизни в ближайшие несколько дней. Она была кругом в выигрыше: пойдут слухи о нападении, похищении и заключении. Вернувшись, она будет держаться достойно и флегматично. В проявленном ею хладнокровии увидят высокопрофессиональное качество человека, не допускающего, чтобы его личные проблемы, как бы важны они ни были, нарушали принятые перед обществом обязательства.
Когда же эти мысли и рассуждения закончили круговорот в ее мозгу и пополнили компост решенных проблем, когда ей удалось отправить туда же эмбрион чувства вины, который, к ее несказанному отвращению, возник в недисциплинированном уголке сознания, и принять как данность мысль о близкой смерти Жан-Жана, труса, предателя, лжеца, лицемера, укравшего ее жизнь, она расслабилась и стала думать о двух вещах:
— о Белом,
— о Белом и мешке денег от налета, который был где-то спрятан.
Они остановились у «Пицца-Хат». Бланш сказала, что обожает пиццу. Она заказала «Свит Чикен Карри Медиум Чизи Краст» и уплела ее, запивая кока-колой. Поймав взгляд Жан-Жана, она сказала, что выдры всеядны, это настоящий помойный бак, может переварить что угодно и не заболеть и что, как большую белую акулу для океанов, выдру можно в какой-то мере рассматривать как природного мусорщика. Жан-Жан предпринял попытку комплимента:
— Будь побольше таких мусорщиков и поменьше больших белых акул, на мир было бы одно удовольствие смотреть…
Но, сказав это, он сам понял, что сморозил бессмыслицу и что, наверно, это даже прозвучало глупо. Бланш все же улыбнулась.
Жан-Жан попытался вернуться к действительности:
— Вы сказали, что у вас есть идея… Я имею в виду… чтобы все это кончилось.
Бланш кивнула.
— Да… Думаю, да… Хотя это не совсем еще уложилось у меня в голове, полной ясности нет…
Она надкусила ломтик пиццы. Расплавленный сыр капнул на брюки. Она не обратила на это внимания и наконец
— Эта ужасная кумушка Беранжера Мулар своим рассказом подтвердила то, что я уже знаю: четыре волка составляют семью, стаю, «систему», и эта система, похоже, функционирует как все волчьи стаи, то есть с доминирующим альфа-самцом во главе, которому подчиняются остальные.
— Ок.
— Так… Я не знаю, слышали ли вы о Грегори Бейтсоне?
— Это не фотограф?
— Нет, это был ученый, он в своих исследованиях совмещал антропологию, биологию, этологию и психологию.
— Как подумаю, что я даже не поступил в коммерческую школу…
— Тем лучше для вас. Коммерческие школы — могилы для ума! Короче, Грегори Бейтсон — один из отцов кибернетики. Между 1942-м и 1952-м он регулярно принимал участие в конференциях Мэйси [22] как кибернетик и больше интересовался связями между элементами системы, чем отдельными элементами. Этот рефлекс остался у него от биологического образования: его учили обращать больше внимания на связи между различными элементами организма, чем на каждый элемент в отдельности. То есть канарейка способна летать, каждый отдельный элемент канарейки летать неспособен. Только связь между различными органами канарейки мобилизует энергию и делает возможным полет.
22
Встречи ученых в Нью-Йорке под руководством Франка Фремонт-Смита в Фонде Джозии Мэйси-младшего с 1941 по 1960-е годы.
Бланш прервалась на минуту, чтобы заглянуть в карту десертов. Остановившись на «Трио блинчиков с ванильным мороженым», она продолжала:
— Придя к кибернетике, к изучению систем, Бейтсон скажет, что существуют два типа систем: системы живые и системы неживые. Канарейка — живая система, семья — живая система, радиатор — неживая система, двигатель внутреннего сгорания тоже. Неживые системы подвержены энтропии, то есть имеют физическую тенденцию двигаться от равновесия к хаосу. Радиатор рано или поздно остывает, двигатель внутреннего сгорания ломается. С живыми системами все наоборот, они имеют тенденцию самостоятельно, «естественным образом» поддерживать равновесие, статус-кво, он назвал это негэнтропией.
Принесли блинчики, и Бланш принялась за них с энтузиазмом.
— Разумеется, в частности, в лоне столь сложной системы, как семья или общество, равновесие динамично, то есть существуют элементы, имеющие тенденцию сохранять статус-кво, и другие, которые могут быть носителями перемен. Это он назвал системогенезом. Системогенез — самый интересный пункт теории Бейтсона для тех, кто хочет изучать поведение индивидов. Как он сам говорил, социальная психология является в конечном счете «изучением реакций индивидов на реакции других индивидов». Этот диалог, эта постоянная коммуникация между тенденциями к статус-кво и тенденциями к переменам.
— Системогенез! — рискнул Жан-Жан.
— Точно!
— И что нам со всем этим делать?
— Ну что, я ведь уже сказала, рассмотрим четырех валков как живую кибернетическую систему. Из того, что рассказала нам Беранжера Мулар, думаю, можно заключить, что Белый, будучи лидером, является тем элементом, который противится переменам, тогда как Серый, озлобленный, наоборот, имеет тенденцию к переменам стремиться.
— И?
— И… я думаю, поскольку система, образованная четырьмя волками, является на данный момент нашей проблемой, нам надо… подтолкнуть ее к переменам. Стимулировать системогенез.