Ученица дракона

Халкиди Марина Григорьевна

— Нам надо вновь встретиться с Мараком.

Мак Шонри взял со стола недопитую бутылку вина.

— Они могут остаться, но ненадолго.

Древний высший демон покинул библиотеку, громко хлопнув дверью, выражая этим свое недовольство. Но не успела дверь захлопнуться, как ее вновь распахнули.

— Крики деда были слышны во всем айдане…

Даре осекся, поспешно ища взглядом ту, чьи мысли ворвались водопадом в его голову. И через мгновение он уже сидел на корточках перед девушкой, закутанной в черный балдахин.

— Осторожно, — тихо сказал

Калид.

Но Дарсу не нужны были слова, ведь стоило ему войти в библиотеку и на него просто обрушился поток мыслей. Разделить их не составило труда. Дракон, Бер'тис, того мучили тени поступков и тени ушедших, а также огромное желание все исправить, а потом найти покой. Даре хотел найти слова утешения для него, но вот девушка на полу, которая уже оправилась от боли после удара кнутом, кричала так громко, что дракон бросился в первую очередь к ней. На какое-то мгновение, чтец даже подумал, что она кричит вслух, но это был безмолвный крик. Мысли, сотни мыслей спиралями переплетались в голове пожирательницы. Ведь ее мозг был устроен по-другому, нежели у драконов, людей и даже демонов.

Пожирательница одновременно прослеживала несколько веток мыслей. Даре вспомнил о трех мельхерах перед Оширской крепостью. Он уже тогда отметил их коллективный разум, но вот только между теми, закутанными в черное фигурами, и этой девушкой была огромная пропасть. Те были разрушителями. Они давно уже перестали чувствовать настоящие светлые эмоции, а на их руках было столько убийств, что они забыли, что значит любить или испытывать настоящую боль. Все что у них было — это жажда и преданность королеве.

А эта девушка была другой. В ней было очень много ненависти, гнева, злости… А также страха… Она боялась за свой народ, боялась обряда, который ей предстояло пройти и страшилась за будущее матери, ожидавшее всех королев. Ведь преданность королеве закреплялась магически, и отголоски обряда заставили даже Дарса нахмуриться.

Боль от смерти отца, от того, что мир Изолеры был так прекрасен, а она боялась превратить его в пустыню и боялась, что после обряда ничего не почувствует, забирая чужие жизни. И жажда, она тоже сводила с ума.

Даре был уверен, что мельхеры заслуживали только ненависти и уничтожения, но сейчас он уже не был уверен в этом. Даже бешенная собака огрызается, пытаясь спастись. А хищное животное готово перегрызть глотку любого разумному, защищая детенышей. А мельхеры хотели выжить.

— Давай я помогу тебе подняться.

Даре протянул руку, и на нее девушку посмотрела со страхом. Ведь к мельхерам боялись прикоснуться, опасаясь, что они заберут жизнь. И при прикосновении трудно было бороться с жаждой.

Черное покрывало мешало рассмотреть демона, который правда, как и женщина, открывшая портал, оставался в облике человека. Но его сущность была такой же, как и у древнего демона, посмевшего занести на нее кнуг.

Джона хотела сорвать это одеяние, но только королева имела права ходить с открытым лицом. И эти ритуалы и традиции — они тоже были ей ненавистны. Порой

Джоне казалось, что она проживала не свою жизнь, но все же это было лучше, нежели осознание, что следующий ритуал лишит ее и этой жизни и права выбора. К тому же нос под тканью чесался, но девушка не осмеливалась предстать пред всеми без него. Хотя она и нарушала правила, когда бегала к Бертейну.

Даре улыбнулся. Девушка справилась со всеми своими эмоциями. Это было очень любопытно, но она поставила блок, позволив им бушевать в сознании, но не подаваясь им в настоящий момент. И в какой-то момент это дурацкое покрывало всплыло в сознании.

— Так сними его, — посоветовал дракон.

Джона испуганно отступила от Дарса.

— Ты прочел мои мысли? — подозрительно уточнила она.

— Мы не враги тебе, — продолжил чтец, подумав, что он точно не враг. — И цели у нас одинаковые.

— Я не боюсь вас.

Ложь, подумал Даре. Авары, как и мельхеры, были бессмертны. И пока последние уничтожали миры, авары оставались в стороне, потому что им было все равно. Они не пытались сражаться с мельхерами, они не пытались найти способ их убить. Но сейчас все изменилось. И хотя Мак Шонри покинул библиотеку, отказав в помощи, но Даре прекрасно читал в его сознании, что, если мельхеры будут угрожать хоть одному члену его семьи, он изменит свое отношение. И хотя лампа Изидора служила для того, чтобы запирать в хаосе высших аваров, которые были бессмертны, старый демон был готов рискнуть и изменить ее предназначение, сделав ее оружием против мельхеров. И если Даре еще несколько минут назад был готов помочь Мак Шонри в его задумке, то сейчас он не желал смерти этой девушке и тем более не желал ей судьбы быть запертой в хаосе.

— Страх заставляет нас порой идти в наступление, нежели признаться в нем и найти путь мира.

— Кто ты?

— Тысячелетия, долгие тысячелетия мельхеры прибывали в уверенности, что их бессмертию ничего не грозит. Да, Бер’тис заточил вас в одном мире. Но вы сохранили свои жизни. Хотя ваше существование и стало жалким. Но теперь все изменилось. Возможно, мы не сможем защитить Сердели, возможно, вы успеете уничтожить часть Изолеры, но поверь, мы найдем способ уничтожить вас. Ради спасения невинных… Даже если мы этого и не хотим. Но если, как ты думаешь, есть хотя бы один шанс изменить вас и погасить пламя вашей жажды, помоги нам, помоги своему народу и самой себе.

— Мы не всегда были пожирателями миров, — глухо произнесла Джона, вспоминая то, что еще недавно было скрыто от нее. — Было время, когда мельхеры создавали миры. Целые вселенные. Мы дарили жизнь, а не отнимали ее. Я видела это в отголосках памяти матери и других сородичей. Но они этого не помнят, а может, не хотят помнить… А может, и я однажды это забуду.

— И что произошло? — спросила Эльвира.

Джона не успела ответить, за нее это сделал Бертейн.

— Мельхеры были прокляты. Весь род. И вместо созидания, они стали разрушителями. Но любое проклятие можно снять.