Учение гордых букашек
Шрифт:
Рина отступила к Рою и сказала:
— Не твое дело.
— Пойдем с нами! — придержал ее Гудри. — Повеселишься хоть немного.
Рина попыталась оттолкнуть его, но Гудри схватил ее крепче.
— Пойдем, чего упрямишься!
Рина закричала, но это только раззадорило Гудри, он потащил ее к своим. Она вырывалась, но куда там. Рой вскочил, со стрелой, и рывком вогнал ее в руку Гудри. Толпа ребятни онемела. Гудри тут же отпустил Рину, но боли не выказал. Он просто разглядывал рану, потом попытался пошевелить пальцами, и тут же заорал.
— Как я теперь охотиться буду!
Вслед за этим, Гудри ударил Роя другим
— Пошли все вон, или я клянусь, один из вас отсюда не уйдет никогда!
Старик сказочник с ножом и сумасшедшими глазами бежал на толпу. Гудри поднялся, и приказал всем разбегаться. Может, струхнул, что сумасброд и впрямь кого-нибудь зарежет, а может просто решил, что с Роя хватит, но избиение прекратилось. Старик взял Роя и понес за путеводной Риной домой. Только спустя время Рой смог выговорить:
— Спасибо.
— Меня когда-то тоже спасли от зверей, а молодые сейчас точно звери. Однажды я шел по инкарскому лесу, — завел историю старик. — Сил никаких, а тут еще на волчью стаю набрел посреди дня. Что делать? Побежал. Да разве убежишь. Цапнул меня их вожак за ногу, думаю все конец моим странствиям. Только волки вдруг заскулили, и удрали в другую сторону. Поднимаю глаза, смотрю, диво — люди, замшелые все, да с рогами оленьими, а на ногах копыта. Помогли они мне. Оказалось этот народ живет в оставленных норах, а из-под земли выходит, только когда и луну и солнце вместе видно. Древние они как сам лес. От них я и узнал столько сказаний. Только одно они попросили, чтобы я еще кому-нибудь в своей жизни помог. И обещание взяли. Так что не меня благодарить нужно.
— Ладно вам, какие оленьи рога, — ответила Рина. — Неужели никто не встречался с ними, а именно вас они спасли?
— Они и впрямь никому не показываются, боятся людей, но если искать, все можно найти под луной и солнцем. Так что мне благодарностей не нужно, ты, парень, им скажи спасибо, если встретишь.
Дома Даскал положил Роя на твердый пол, обмазал ушибы Роя зеленоватой мазью с комочками, а сверху прилепил большие зубчатые листья. Пока старейшина благодарил гостей, и варил сладкий отвар в угощение, Рой заснул.
Вновь открыл глаза он, когда уже все ушли. Даскал в одиночестве сидел в своем мягком кресле и что-то молол в ступке.
— Рина не хотела уходить, но я ее отправил. Пусть отдохнет и сама после такого.
— Все тело бьется вместе с сердцем. Теперь цветка уже не осталось? — спросил Рой.
— Запомнил же. Зря я навыдумывал тогда про цветы и кошек, ты точно неизлечимо готов верить всему. Того снадобья не осталось, но иногда полезно потерпеть боль.
— Снова я доставляю тебе хлопоты.
— Нет, ты молодец, что защищаешь ее. Тебе ведь по-настоящему нравится эта девчонка?
— А что значит по-настоящему?
— Каждому свое. Для меня, это когда не ищешь других. Ну, знаешь, есть ведь в мире множество девушек красивее, звонче, нежнее, но ты даже не сравниваешь, не сомневаешься, что сделал правильный выбор. И потом ничто не может ее заменить.
— У тебя была такая?
— Была, и видишь ли, это единственное ослепительно теплое воспоминание в моей такой долгой
— И ты всю жизнь любил ее одну?
— И да и нет. Первая, на которой я собирался жениться, меня предала, но в то время я не видел никого кроме нее, и не замечал многого. Но за ходом лет это становится таким неважным. Остается только светлое, потому что плохого хватает всегда.
— Потом ты встретил ту?
— Да, потом была она. Лина. Ее я люблю до сих пор, но это не помешало мне ее упустить. После были и другие. Но только Лину я несу в сердце. Когда-нибудь я расскажу о ней.
— Зачем? Ты просто должен все исправить. Ты ведь еще не стар!
— Она умерла, Рой. Давно умерла. Не будем об этом. Завтра отправлюсь в рыбацкую деревню, посмотрим, как ходит наше суденышко. Думал тебя взять, но видно в следующий раз. Пару дней сам протянешь?
Тайная комната
Наутро Даскал ушел не простившись, и Рой проснулся один в целом доме. Добрых несколько часов ушло на то, чтобы оттереть от кожи зеленую мазь, что теперь превратилась в корку и ссыпалась пылью. Лицо все еще гудело, но сил разжечь камин, и устроиться в кресле Даскала хватило. Вскоре пришла Рина с корзиной черных кислых ягод. Теперь Рой выглядел вовсе диковинно, лицо в красноватых ссадинах и зеленоватых пятнах, а губы с языком синие от сока. Двое сидели и болтали, Рой рассказывал Рине очередную сказку, когда из-за стены послышалось еле различимое щелканье. Рой тут же подскочил, охнул от боли в теле, и прижался ухом к потайной двери.
— Что там? — спросила Рина.
— Будто маленькие клювы, и писк. Как птенцы зовут маму.
— Зачем вам птицы?
— Знать бы. — Рой отлип от двери. — Это комната Даскала, она заперта всегда. А еще я там видел странный свет.
— Говорила же он волшебник!
— Птицы и волшебство у нас в деревне слабо сочетаются, пойдем!
Рой потащил Рину наверх.
— Если подумать, моя кровать прямо над этой комнаткой!
Вместе они передвинули столик, а потом с грохотом и тяжелую кровать. Щели между досок, безнадежно черные, не открыли секрета. Рой спустился вниз, и поджег лучину от камина. Не успел он поднести ее к щелям, как в комнатке внизу засиял яркий белый свет.
— Да, это не свеча. Как думаешь, получится отвернуть доски так, чтобы потом на место поставить?
— А разве Даскал запирает комнату не для того, чтобы никто туда не входил?
— Значит договоримся так, что бы там не было, никому не рассказывать. Так Даскалу не будет вреда.
— Ладно, ладно.
Рой осмотрел шляпки старых кованых гвоздей, и притащил каминные клещи. Раздвоенным кончиком подцепил, но шляпка гвоздя рассыпалась без усилий.
— Сколько же этому дому лет!
Рой отбросил щипцы и направился в прихожую за охотничьим ножом. Толстое лезвие в щель, пара резких рывков в четыре руки, и доска отошла. Обратная сторона дерева была покрыта синеватым налетом. Свет в комнате погас, будто испугался шума. Следующая доска поддалась легче, и они спрыгнули вниз. В полумраке Рой двинулся на зов тонкого голоса птенцов. Ничего особо не различить, пальцами он ощупывал полки и стол рядом. Снова засиял свет. В стеклянной банке кружили кусочки солнца, а под ними стояли горшки с пищащими растениями. Твердые желтоватые лепестки образовывали клювики.