Ученики Берендея
Шрифт:
И всё же, кубиками овладеть мне помог некто, кто обнаруживать себя пока что не спешит. Что они из себя представляют?
«Мечта тиранов, кому о существовании их известно».
Я тихо ойкнул: мне персональная была подсказка вновь, только для моих ушей. По двенадцать кубиков в девяти рядах. Внутренняя, мягкая подсветка, все плоскости всплывают и уходят, вращаются, друг друга не цепляя, - просто идеальное устройство. Кубик Рубика, знакомый с детства, едва ли принцип повторил. Стало известно - подсказки ждать не заставляют, - каждый кубик имеет пять рабочих поверхностей, шестую занимает буква
Вращая помаленьку нижний ряд, приметы местности я восстановил, как их запомнил, от Арки до заставы. Колдун кивал, разочарованье предвкушая. Сейчас! Я сделал ложный выпад, будто бросить кубики ему собрался. Как он хватал руками воздух, перебирал молекулы азота с кислородом, пока не сообразил:
– Я допускаю и прощаю резвость юного ума. Я многое готов простить, но предметом этим… Боюсь, подумать надо. Нет, не могу! Твои поступки и слова - дешёвка!
– И на такую ты попался. Скрипеть зубами брось, иначе удалю… - Подумав чуть, твёрдо прибавил я: - Удалю не только от себя, а с этой шахматной доски.
Колдушка сделал над собой усилие, и через миг я не узнал его. В миру, будто экскурсией теленок соблазнился, экстремалом побывать на бойне:
– Отныне я твой раб.
Я к кубикам вернулся. Должно, я нарушал обычай здешний, не испытав благоговенья перед таким поступком да и перед вещицей этой. Современным выражаясь языком, предо мной мерцал экран дисплея, на котором протекала кем-то начатая игра. Сто восемь кубиков, пять вариантов наличия жизни либо полное отсутствие её. Вот, к примеру, женщина из селенья на песчаной отмели бельё полощет. Этажом выше, за лёгкой рябью, кипел страстями люд торговый; чудеса и сласти, профессиональные обманщики и ворьё. Грань слева была занята оленями на пастбище. Правая грань транслировала соревнования, возможно: человекообразные созданья, в униформе чёрной, колодец спешно засыпали.
– Кто такие?
Колдушка подбежал на цыпочках, заглянул поверх руки моей.
– Слыхать слыхал: являются и бродят чужаки, - откуда? с целями какими?
– неведомо.
– В лицо подобострастно заглянул и выпалил: - Могу понаблюдать, коль хочешь, ведь у тебя других забот полно.
Поприще ведал, говорит о чём. Снаружи грохот нарастал. Я высунулся из дупла, забыв про осторожность. К заставе приближался караван торговый. Судя по количеству штыков, мимо заставы намеревались провезти спроса повышенного товары, в количестве несметном. Уж пиками ощерилась охрана, смельчаков две дюжины от группы отделились основной и устремилися к дубам; на тетивах шёлковых калёны стрелы уж лежали, командиры краткий миг победы предвкушали.
И вновь неведомая сила вмешалась в расстановку сил: будто в штаб меня с докладами позвали, - казармы внутрь отбросило чужой взрывной волной. Стрелы полета я не услышал даже. Через парадный вход, в дубовую она проникла крепость, вонзилась в переборку огорчённо - аккурат, где только голова маячила моя. «Что везём?» - хотелось крикнуть.
– «Лечебный насморк», - они могли ответить. Опять же, кто я им? Однако, будь соловьи-разбойники на месте, купцам пришлось бы принять бой и дань обильную, обидную платить, как пить дать.
– Стрелять умеют, - я промолвил.
–
– раздалось за спиной не очень внятно. Печеньем контрабандным Поприще рот и карманы набивал.
– Ишь, увернулся с четверти полета. В твои лета похвастать я таким не мог.
Льстецам я спуску не даю:
– Чтобы впредь не возвращаться, относительно предмета, карты этой, то её ты больше не увидишь. Разве что, в руках моих. Но будет лучше, если всё расскажешь сам.
Он помялся:
– Эти, с колодцем, поговаривают, из команды разрушителей.
– Кормил борщём - тащи жаркое.
– Что уж так с наскоку, передышки не даёшь?
– Ловчила сотворил сачок и попытался слово лишнее поймать да под язык вернуть, но на стекло магическое, воздвигнутое мною, натолкнулся, - в этом деле я преуспел, и на экзамене последнем получил «зачёт». Старик и так, и эдак - вязнет молоток, сачок скользит.
– Ну, ладно, буду говорить. Ты только мне рецепт стекла покажешь. Стену от северных ветров поставить, прочную наверняка, хочу. Так вот, о разрушителях. Ваш мир на грани уничтоженья скорого, вот всякие и лезут уравновесить наш. Чтобы сюда не перебегали ваши инкарнаты. Среди девятских посему союзников нашлось немало, но лично я не против. С умными всегда приятно завести знакомство. Я поведу и покажу…
Заговаривая мне зубы, списание излишков в холодильнике произвёл колдун. Яишница с сиреневыми желтками на сковороде зажурчала, на двух тарелках ломти колбасы образовали горку оркестровых инструментов, как бы приглашая в самодеятельном кружке участие принять. Разделить же трапезу колдун меня не торопился звать.
– Злой старикашка ты, знать - много знаешь, да говорить не станешь. Цену набиваешь.
Поприще задержал желток на кончике языка, слизнул и очи закатил. Посмаковав, ответил:
– Тебе, Андрейка, я полезным чем подольше оставаться жажду. Вот спросить хочу: сила имени твоего в чём заключена? Ударение на слог второй, - стало быть, привалит счастье на вторую половину жизни, а ты так молод.
– Зачем мне третий прибавляешь слог?
– Исключительно ради блага твоего. Чтобы приблизить День твой.
Ему в лицо я рассмеялся:
– Мой враг желает мне добра? Попробуй доказать.
– Изволь!
– И пальцы жирные протянул колдун, десяток кубиков перевернул да без оглядки оценил реакцию мою.
– По кругу отныне будут бегать великаны, за тенью собственной гоняться. До сто первого поворота соловьи-разбойники так и не домчат. Вижу, ты и без кубиков на выдумку горазд, а вместе, стоит захотеть, мы всех недоумков построить сможем, и будем стричь овец…
На кубиках происходило то, что он задавал вращением фрагментов.
– Достаточно. Руки убери. Сам напросился… Кстати, стопочка блинов, увенчанная мороженным и клубникой в виде дворца, тебе ничего не напоминает?
Этот сучок прекрасно знал, о чём шла речь! Заметил я за ним особенность передёргивать плечом, когда лгать собирается. Вот и сейчас заговорил, поводя им:
– Никаких ассоциаций, Андрейка, ну, совершенно никаких. А ты у нас поэт. Мороженное и клубника… Так где архитектурное ты диво наблюдал?