Учитель

Жисе Филип

– Мам, - рассмеялся Павел.
– Да перестань ты. Жизнь прожита, дети воспитаны, дом на даче построен, и деревья там посажены. Даже вот собака заведена, - Павел погладил Шарика, вертевшегося под ногами.
– Дай старику отдохнуть на старости лет. Хочет выпить, пусть выпьет. Сколько той жизни осталось?

– Что с вас возьмешь?
– сказала Надежда Васильевна, принимаясь за чистку картошки.
– Делайте что хотите, меня только не трогайте.

– Вот такой Надюша ты мне больше нравишься, - сказал Александр Петрович.
–

Покладистость тебе к лицу. Будь такой и дальше.

– Тогда, старый дурень, ты совсем на голову залезешь. О тебе же, дурак, забочусь, - губы Надежды Васильевны дрогнули, а по щеке скатилась слеза.

– Мам, перестань, этого нам только не хватало, - развел руками Павел.

– Мама, и правда, не надо плакать. Все будет хорошо, - принялась утешать Надежду Васильевну Татьяна.

– Ну вас, - махнула рукой Надежда Васильевна.
– Всегда до слез доводите.

– Ладно, бать, - сказал Павел, беря стопку в руки.
– Давай по-быстрому. И правда, надо работать.

– Конечно, по-быстрому, - согласился Александр Петрович.
– По-долгому будет вечером. Только вот закусить бы чем-то, а то без закуски пьют только алкоголики.

– Вон оливье есть, - встрепенулась Надежда Васильевна, вскочила и принялась насыпать салат из блюда в тарелки.
– Котлет пару возьмите, хлеба.

– Вот это другое дело, - улыбнулся Александр Петрович, подошел к жене и чмокнул в щеку.
– За что тебя люблю, за то, что не дашь умереть с голода.

Улыбка появилась на лице Надежды Васильевны.

– Уйди, не мешай работать, - сказала она и вернулась к чистке картошки.

– Ну давайте, мои дорогие, - сказал Александр Петрович, поднимая стопку.
– Чтоб все у нас было хорошо.

– За тебя, бать. За твои следующие шестьдесят лет, - сказал Павел.

– Вот-вот, - сказала Татьяна.
– Чтобы и через шестьдесят лет мы собрались на ваш следующий юбилей.

– Спасибо, - произнес Александр Петрович.
– Только что же мне делать со следующими шестьюдесятью годами? Деревья посадил, хибарку на даче построил, детей вырастил.

– Строй новый дом бать, - подсказал Павел, выдохнул и коснулся губами стопки.

– Надюша, может еще пару сыновей вырастим?
– старик повернулся к жене.

– Типун тебе на язык, старый дурак, - отозвалась Надежда Васильевна.

Александр Петрович рассмеялся и выпил залпом содержимое стопки.

– Ух, хорошо пошло, - сказал старик, закусывая котлетой.

– Да, неплохо, - согласился Павел, набирая в ложку оливье и отправляя его в рот.

Александр Петрович потянулся за ложкой и... схватился за живот. Боль пронзила нутро. Старик почувствовал, как руки покрылись потом, а по спине прошелся холодок.

– Господи, да что же это такое?! За что же ты меня наказываешь? Чем я провинился? Что сделал не так?– мысли раненной ланью задрожали и сбились в кучу.

Старик чувствовал, как боль, словно

неведомое чудовище, расползается по телу, поглощает его все больше и больше. Тошнота подступила к горлу.

– Бать, с тобой все нормально, - обеспокоился Павел.

– Папа, - послышался взволнованный голос Татьяны.
– Что с вами?

– Что случилось?
– спросила Надежда Васильевна, отвлекаясь от чистки картошки. Увидев согнутого пополам мужа, она вскочила на ноги, нож упал на пол, картошина выпала из руки и покатилась под стол.

– Сашенька, что случилось дорогой?
– Надежда Васильевна взяла Александра Петровича за плечо, наклонилась и попыталась заглянуть мужу в глаза.

Старик не обращал ни на кого внимания. То, что происходило внутри пугало его и злило одновременно. Он чувствовал бессилие.

– Что же ты не отпускаешь, тварь?– думал он. – Господи помоги! Дай сил пережить это!

– Сашенька, ты слышишь меня?
– плакала Надежда Васильевна. То, что Александр Петрович никак не реагировал на ее слова, расстраивало ее еще больше. Страх за жизнь мужа терзал ее так же сильно, как и волнение, охватившее ее при виде мучений мужа.

– Ему надо лечь, - сказала Татьяна.

– Бать, ты как? Сможешь дойти до кровати?
– спросил Павел.

– Надо скорую вызвать, - заголосила Надежда Васильевна.

– Не надо скорую, - прошептал Александр Петрович.
– Уже лучше, - соврал он.

Александр Петрович понимал, что то, что происходит у него в животе - плохо. Но врачей он не любил. Как и любой нормальный мужик, он их попросту боялся.

– Лучше?
– спросила Надежда Васильевна.
– Что ж ты согнутый стоишь, если лучше? Может все же вызовем скорую?

– Никаких скорых, - пробурчал Александр Петрович.
– Если говорю лучше - значит лучше. Сейчас разогнусь.

Дрожащей рукой он надавил на живот, словно пытался выдавить оттуда боль, затем набрал воздух в легкие. Спустя мгновение приступ отступил так же быстро, как и появился. Тошнота также не спешила задерживаться. Александр Петрович выпрямился.

– Ну, вот видишь, - сказал он, повернувшись к жене.
– Все прошло. А ты сразу скорую.

– Точно прошло?
– глаза Надежды Васильевны начали что-то выискивать в глазах мужа.

– Прошло, прошло, - ответил Александр Петрович, чувствуя, как жизнь возвращается в тело.

– Слава Богу, - сказала Надежда Васильевна.
– Давай я помогу тебе добраться до кровати.

– Нет, мам, давай я, - вмешался Павел. Руки его обхватили отца за плечи с явным намерением совершить задуманное.

– Да что вы как над маленьким! Ей Богу!
– взмолился Александр Петрович.
– Я себя прекрасно чувствую и сам смогу дойти, куда надо.

– Сашенька, тебе надо показаться врачу, - сказала Надежда Васильевна.
– Может это лечить надо?