Удар молнии
Шрифт:
Да и сам университет был, пожалуй, размером с город, не меньше, скажем, чем Лост Соулз, штат Монтана. Основанный католической церковью в 1892 году, он состоял тогда из нескольких больших каменных зданий, окруженных незастроенными участками земли. Они, впрочем, и сейчас пустовали. «Риверхед» это вульгарная перелицовка названия «Рихерт», которое, в свою очередь, представляло собой усеченный вариант оригинала «Рихерт Фарма». В давние времена, когда мир был еще молод, когда в городе привольно поживали голландцы, земля, примыкающая к Айсоле, принадлежала некоему Питеру Рихарту. Рихарт был фермером, который к шестидесяти восьми
Ныне университет занимал площадь в двенадцать гектаров дорогой земли, за которую можно было бы выручить такие деньги, что Папа отслужил бы торжественную мессу, а потом исполнил бы небольшой танец на улицах Варшавы. Весь кампус был окружен высокой каменной стеной, на строительство которой у итало-американских вольных каменщиков ушло не одно десятилетие. Пятнадцать лет назад университет открыл свои двери для девушек; этого Папа со своим окружением явно бы не одобрил. Поговорив в административном здании с клерком, у которого постоянно слезились глаза, Карелла с Олли выяснили, что Луэлла Скотт действительно является студенткой университета и живет в общежитии для первокурсниц, которое называется Ханникэт.
Направляясь в общежитие по дороге, обсаженной с обеих сторон деревьями, Олли заметил:
— Неприлично как-то звучит, а? Это же католический университет. Ханникэт? Да, грязь какая-то.
Общежития в Фолджере были раздельные. Первокурсница, уткнувшаяся носом в учебник, услышала стук в застекленную дверь и подняла голову. Над столом висела табличка «Приемная». Олли кивнул, чтобы она открыла. Девушка покачала головой. Олли достал бумажник и прижал к стеклу полицейское удостоверение. Но девушка снова покачала головой.
— Здесь у них меры безопасности покруче, чем у нас в главном управлении, — сказал Олли, обращаясь к Карелле. И заорал во все горло:
— Полиция! Немедленно открыть дверь!
Девушка вышла из-за стола и направилась к двери.
— В чем дело?
— Полиция! — снова крикнул Олли. — Удостоверение видели? Ну так открывайте эту чертову дверь!
— Не имею права, — ответила девушка. — И перестаньте ругаться.
Их разделяло довольно толстое стекло, так что девушку было едва слышно.
— Это вы видели? — не снижая тона, проговорил Олли и снова вытащил удостоверение. — Мы полицейские. Открывайте дверь! Полицейские! Полиция!
Девушка прижалась носом к двери и принялась изучать документ.
— Я сейчас ее пристрелю, — сказал Олли. — Открывай!
Девушка наконец
— Вход разрешен только учащимся, — строго сказала она. — В десять мы запираем дверь, и, чтобы войти после этого времени, надо иметь собственный ключ.
— Тогда, если вы никого не пускаете, зачем торчать за столом, где написано «Приемная»? — осведомился Олли.
— Приемная кончает работу в десять вечера.
— Ну, и чего вы здесь болтаетесь? — повторил свой вопрос Олли.
— Я сидела на приеме, но только до десяти. А сейчас я просто делаю домашнее задание. Соседки по комнате иногда включают радио.
— Ладно, вообразите на минуту, что вы все еще вахтер, — сказал Олли. — Некая Луэлла Скотт вам известна?
— Да, а что?
— Где она?
— Она живет на третьем этаже, комната шестьдесят два. Но сейчас ее нет дома.
— А где она?
— Пошла в библиотеку.
— Когда?
— Около девяти.
— А где библиотека? На территории университета?
— Ну разумеется, а где же ей еще быть?
— Как пройти туда?
— Так, пройдете два общежития, потом Бакстер, пересечете квадратную такую площадку, увидите небольшую крытую галерею, и сразу за ней библиотека.
— Она одна была? — спросил Олли.
— Что-что?
— Одна, спрашиваю, уходила отсюда?
— Да.
— Пошли, — бросил Олли.
— Это вы мне? — спросила девушка, но детективы уже выбежали наружу.
Узнать ее было не трудно. В команде всего три черные. Две другие уже кончали университет, он знал, какие они из себя по фотографиям в газетах, которые внимательно просмотрел в городской библиотеке. Луэлла Скотт была новенькой. Тощая девчушка, в чем только душа держится, но бегает быстро, как ветер. И умница. Только семнадцать, а уже студентка. Это хорошо, что ей только семнадцать. Из-за семнадцатилетней все городские газеты шум поднимут.
Да и сегодняшние из-за него на уши встали.
Он почти добрался до финиша.
Сегодня последний шаг.
И этот шаг называется Луэлла Скотт.
С того места, где он стоял, прижавшись к стволу старого клена, желтые листья которого трепетали на холодном ветру, хорошо были видны освещенные окна библиотеки, но Луэллу Скотт разглядеть он не мог. В библиотеку вела только одна дверь, девушка вышла в начале десятого, он следовал за ней от самого общежития, охрана в кампусе была поставлена неважно, разве что высокие каменные стены. А могли бы быть поосторожнее: в университете полно студенток, а по городу свободно расхаживают насильники. Вошла в начале десятого и выйти могла только здесь, больше неоткуда. А он тут как тут.
Он взглянул на часы.
Почти половина двенадцатого.
Чего это она там так долго делает?
Ну да, она же так много занимается. Да и вообще ленивые не поступают в университет в семнадцать лет. Мозги могут быть самые лучшие, да только, если не закопаться, как червь, в эти книги, ничего не поможет. Луэлла Скотт — умница, но все же лучше бы ей слишком долго в библиотеке не засиживаться. И пусть она действительно станет последней. Он надеялся, что сегодня пьеса будет доиграна. Ему не хотелось просто прийти в полицию и сдаться, решат еще, пожалуй, что он просто спятил. «Ладно, мистер, вы убили четырех девушек, это потрясающе, мистер, а теперь отправляйтесь-ка домой и включите телевизор, ладно?»