Удрать от замужа, или Последний шанс императора
Шрифт:
Впервые за долгое время улыбаясь.
Микаэла
С утра снилось, что мягкие мамины руки укачивали меня, маленькую, шепча на ушко незамысловатую песенку. Завитки ее волос щекотали лицо и почему-то пахли рыбой. Улыбаясь, я открыла глаза.
На меня в упор смотрели два ярко зеленых глаза, в которых протаивала алая игла зрачка. Сначала увидела только их, утонув, будто в океане. А потом уже заметила все остальное.
Котенок!
Маленький, черный, пушистый, с белыми усами, в которых
– Ты откуда тут взялся? – огляделась, словно надеялась найти подсказку.
Малыш промолчал, щурясь.
– Не скажешь? – погладила его, и тот сразу же шлепнулся на спинку, подставив мне свое брюшко.
– Понятный намек, - усмехнулась, начав перебирать пальцами шерстку на животике. – Ты худенький такой, - посетовала. – Не то что мой Шустрик.
Сердце кольнуло. Любимец рыжий кот был сейчас далеко. Я подхватила котенка на руки и подошла к мутному иллюминатору, за которым простиралась водная гладь. Погода не радовала. Серая хмарь сливала небо с морем, превращая все в один и тот же оттенок, тоскливее не придумаешь.
– Спасибо, что разбудил, - шепнула малышу, посадив обратно на кровать. – Иначе непременно проспала бы завтрак и сидела голодной до обеда.
Надев рубашку, мужской камзол и брюки, спрятала волосы под шляпу и сунула ноги в сапоги, что были велики на размер, как минимум. Писк котенка остановил у двери.
– Тоже хочешь есть? – снова подхватила его на руки. – Ладно, идем, только сиди тихо, а не то вдвоем за борт пойдем гулять, тут нравы суровые, - сунув его за пазуху, застегнула пиджак, что болтался на мне, будто на швабре, и вышла из каюты.
В лицо тут же сыпанула колкая морось. Палуба покачивалась. На ней это ощущалось острее, чем в каюте, и держаться было не за что. Напоминая себе гусака, что наклевался забродивших ягод, пошла, неловко покачиваясь и растопырив руки. А вот и столовая. Или камбуз – так, вроде бы, это правильно называется.
Я оглядела помещение с низким потолком, уставленное длинными столами и лавками. За ними уже сидели моряки. Весьма голодные, если судить по громкому стуку деревянных ложек о такие же тарелки. Меня они не заметили, лишь несколько зыркнули равнодушным взглядом. Ну, на десерт не съедят, и то хорошо!
Я прошла к стойке, где стоял раздающий – тот самый юнга, что прошлой ночью драил палубу.
Выглядел он не ахти – под одним глазом наливался малиновый кровоподтек, второй и вовсе заплыл черным фингалом.
– Тарелку возьмите и ложку, милорд, - буркнул он, глянув на меня одним глазом.
Кажется, парень плакал. За что они его так?
Глава 15. Конфетка
Я взяла из стопки миску и протянула ему. Туда тут же шлепнулся половник каши. На вид она напоминала что-то не особо съедобное. Сверху лег ломоть хлеба.
– Вода
Я взяла один, уселась в уголок, на свободное место, и принялась уплетать кашу. На вкус она оказалась столь же мерзкой, как на вкус, но зверский голод заставлял жадно глотать гадкую жижу, обжигаясь, ведь не ела почти сутки.
За пазухой заворочался котенок.
– Прости, позабыла о тебе, - шепнула ему, чуть приоткрыв ворот камзола.
Придвинувшись к столу, закрыла малыша рукой, чтобы малыш смог «полакомиться» жутким варевом, что оставила ему.
Довольный, он мурлыкнул и спрятался обратно, свернувшись в теплый клубочек.
– Пошустрей, Тим! – прикрикнул, выйдя из-за ширмы, большой мужчина с толстым пузом и мачете в руках. Должно быть, кок – тот, кто ненавидит готовить, если судить по результату, но очень любит кушать – об этом шепчут его габариты. – Тебе еще картоху строгать на обед и ужин! Чего разнюнился, как бабенка, что честь незнамо кому в темной подворотне отдала?
Побитый парень ничего не ответил и побрел за ширму. Котенок высунул мордашку из-за пазухи и мяукнул.
– Тихо! – пшикнула я, помня о том, что животных нельзя на судно.
Найдут – тут же за шкварник и за борт. Видимо, из-за того, что безбилетники.
С особами женского пола, кстати, абсолютно также. Моряки свято уверены, что «баба на корабле – полнейший ужас». Многие, правда, спокойно перевозят женщин, если те платежеспособны. Но история умалчивает, сталкивались такие смельчаки с ужасом или нет. Если девушка с утра не выспалась и накормили ее той бурдой, что сейчас наводила свои порядки в моем многострадальном желудке, то вполне возможно, что моряки и узнавали, почем фунт лиха – в женском исполнении.
В любом случае, если эти морские волки прознают, что я лишь делаю вид, что являюсь «лордиком», мне тоже придется купаться. Да еще и с акулами в скорости посоревноваться. Кстати, меня презентовали этой каравелле как немого, так что «тихо» было вовсе не к месту.
– Мяукнул кто-то? – вдруг выскочив из-за ширмы, спросил Тим.
Я отвела глаза. Может, он у них за выявление нелегалов отвечает? Докладывает потом старшему по званию, тот выползает из клозета и…
Нет уж, лучше промолчу, за умную сойду. Да и целее буду. Мне еще к Джулиану приплыть живой надо, чтобы сначала задницу ему надрать, а потом замуж за него выйти. Можно не в этой последовательности.
– Вы не слышали? – парень с надеждой уставился в мое лицо. – Мяукал кто-то?
Да что ж ему так это мяуканье сдалось! Награду он, что ли, получает за каждого выявленного безбилетника! Котенок за пазухой завозился, будто решил выбраться наружу и обеспечить над обоим бодрящие морские процедуры за бортом. Я съежилась, стараясь удержать его и надеясь, что никто не заметил, как мой камзол шевелится в районе живота так, будто каша обрела собственный разум, отрастила щупальца с клыками, а теперь прорывается наружу, будто монстр.