Удрать от замужа, или Последний шанс императора
Шрифт:
Пролог
Всему свое время.
Экклезиаст 3:1
– Женщина на борту! – истошный вопль заставил меня вздрогнуть.
Палуба каравеллы закачалась под ногами – и вовсе не из-за морской качки. Я проводила глазами шляпу, сорванную ветром с головы. Спасительница мягко приземлилась на волны, окрашенные юным рассветом в розовый цвет, и уселась на них будто беспечная чайка. Белоснежные кудри, которыми раньше так гордилась, рассыпались
– За борт ее! – закричали матросы. – Чтобы не было беды!
Все они бросились за мной, шустрым зайцем улепетывающей от них, будто от своры обезумевших гончих. Но увы, корабль все же не лес, далеко не убежишь.
– Отстаньте! – закричала, отбиваясь от мужчин.
Они стащили с меня мужской камзол. Белая рубаха – большая, с чужого плеча, затрепыхалась на ветру, как и я в их кольце, похожая, должно быть на птицу, атакованную кучей голодных котов.
– Отпусти! – дернулась, оставив в кулаке одного рукав.
Другому второй рукой ударила в лоб, что опрокинуло его на спину. Оттолкнула еще пару замешкавшихся. Наскоро юлой выкрутившись из цепкого захвата шершавых ладоней, подбежала к борту, за которым колыхалось мрачное темно-красное море. Резко развернулась, как загнанный зверь.
– Не подходите, а не то… прокляну! – тяжело дыша, выпалила первое, что пришло в голову.
– Никак ведьма! – пронесся среди замерших матросов испуганный шепоток.
– Черная ведьма! – крикнула и шагнула к ним, окружившим полукругом. – На погибель всех прокляну, вплоть до пятого колена!
– Губительница! – хором ахнули морские волки.
А потом наступила такая тишина, что стало слышно, как волны разбиваются о борт каравеллы, скрипят снасти, ветер треплет паруса, что шлепают о мачту, как мокрые простыни в руках ретивой прачки. Я облегченно выдохнула, решив, что лететь в морскую пучину не придется – по крайней мере, сейчас.
– Рано радуетесь, Микаэла, - раздалось за спиной, что мигом покрылась мурашками от хорошо знакомого хрипловато низкого мужского голоса.
Я метнулась вперед, прямиком к матросам, мечтающим отправить ведьму в гости к морским чудищам, чтобы они отвели беду от корабля. Ведь и те, и другие были не так страшны, как тот, кто стоял за мной.
– Надеетесь снова сбежать от меня? – смешок обжег шею, в то время как сильные руки рывком прижали к мужскому телу, намертво сжав талию.
– Это… - отмерли моряки. – За борт ее!
– Да, за борт!
– Что выберете, Микаэла? – мужской голос лез в саму душу. – За борт или в мою каюту?
– Лучше за борт! – честно выдохнула в ответ.
– Неправильный ответ, звезда моя, – металл в словах резанул кинжалом. – Все прочь! – рык, что последовал за этим, оглушил и меня, и матросов, заставив даже корабль вздрогнуть. – Эта девушка моя! Кто посмеет хотя бы приблизиться, поплатится жизнью!
– Простите, милорд, - все тут же отступили, словно волна отхлынула от берега, спасаясь в море.
А вот мне спасения от этого чудовища не было нигде…
Глава 1. Портрет
Незадолго
Как же сложно сидеть неподвижно! Я не статуя, чтобы позировать, не шелохнувшись, четыре часа в день. Вздохнув, покосилась на художника, седой чуб которого виднелся из-за мольберта. Порой из-за него высовывался и сам Риланти – мастер, что удостоился чести писать портрет невесты брата императора. То есть, мой. Маленькие глазки пожилого и попорченного славой живописца цепко пробегали по лицу. Клянусь, я даже чувствовала, как кожу покалывает, будто от острых коготков.
– Миледи Микаэла, не двигайтесь! – в какой уже раз прозвучало строго.
Художник поджал губы, явно мечтая запустить в меня палитрой.
Проклятый портрет! Покосилась в окно. На улице щедрое лето сияло во всей красе, а я тут кисла, отсидев все места для приключений. И все для того, чтобы мой отец подарил будущему высокопоставленному зятю картину, где мне не грозит даже быть похожей на себя. Там окажется приукрашенная степенная девица, надменно и лениво взирающая на всех свысока. Общим у нас будут только белоснежные волосы, зеленые глаза и родинка на щеке.
Мимо рыжей стрелой пронес кот, унося ноги от близнецов, которые промчались мимо вместе с воплями «Ловииии егооо!». Хихикнула, глядя вслед хулиганам. Весело им. Хотя коту не очень. Бедный Шустрик, надеюсь, сорванцы его не поймают.
– Миледи, вам нужно сидеть неподвижно, - напомнил Риланти и стиснул зубы.
Чувствовалось, что модному художнику хотелось бы воткнуть кисточку в глаз егозливой стрекозе, которую пришлось писать. Он бы и отказался, наверное, с превеликим удовольствием от такого сомнительного счастья, но я невеста единственного брата Повелителя. Таким не говорят нет, если хотят дожить до старости и не в застенках темницы.
Сверлить гневным взглядом нахальную девицу можно. Ругаться непристойно про себя тоже. А вот высказывать претензии той, что скоро войдет в семью императора – категорически запрещено. Это вредно для здоровья, чревато отделением головы от тела вследствие близкого знакомства с топором палача.
Не то чтобы я так уж ненавидела Риланти, конечно. Но с каждой минутой необходимость сидеть на месте, пока жизнь идет мимо, становилась все более невыносимой.
– Не вертись, Элла! – моя старшая сестра пришла на помощь художнику. – У тебя что, спица в одном месте? – Дэрсэя принялась бранить меня, поглаживая свой сильно беременный живот. – Дай мастеру нарисовать твой портрет, посиди хоть немного спокойно!
«Нарисовать». Я хихикнула, увидев, как побагровело лицо живописца. Давно того так не оскорбляли, должно быть. Великие пишут, а рисуют дети на клочках бумаги – читалось в глазах Риланти. Но ему еще повезло. Дэрсэя запросто могла сказать «намалевать», просто из уважения к модному живописцу решила выбрать слово получше, расстаралась.
– Волосы надо поправить, - не подозревая о том, как обидела ранимого гения, сестра убрала локон с моего виска. – Так лучше и…
– Отойдите, миледи! – художник подскочил к нам, явно лелея мечты уничтожить весь наш род. – Натуру нельзя трогать, ни в коем случае!