Удружила, маменька!
Шрифт:
— Дочь, а ты становишься стервочкой, — похвалил меня папенька, — зачётная такая девочка!
Вау! Да это что, снова Багира так работает?! А мне это нравится!
========== Глава 9. ==========
И вот только тогда, когда все доброжелатели перестали донимать меня этим чудо-доктором-Никитой-свет-Вячеславовичем, я разобралась в себе и поняла, что он мне вобщем-то нравится, и я очень хочу с ним увидеться. А эротические сны с его участием
И объятий.
И больше, наверно, пока ничего.
Потому, что не готова я вот так на раз выкинуть из своей головушки все маменькины постулаты о целомудрии.
Приближался день рождения моей племяшки, а я обещала ей подарить куклу — говорящую Машу. Ну, вот в один из душных июльских деньков я и отправилась в «Детский мир».
В маршрутке на обратном пути я просто «сварилась», поэтому вышла на полдороги и решила пройтись пешком.
Откуда вдруг налетел этот ветер, а вместе с ним — грозовая туча, я не поняла. Но ливень, начавшийся буквально через пять минут после захода солнца за тучу, промочил меня до нитки. Я как раз шла по парковой аллее и мечтала скорее выйти в жилой комплекс, подальше от деревьев, боюсь я около них в грозу и ураган находиться.
Забежав под козырёк одного из подъездов многоэтажки, я проверила пакет с куклой. Сухая.
А вот я… Да, красотка! Лёгкое платье прилипло к телу, эротично облепив все мои изгибы. Пикантно просвечивает бельё и маняще проступают сквозь намокшую ткань съёжившиеся от холода сосочки. А вожделенное каре повисло на башке сосульками, с носа капает всё то, что стекает с чёлки…
Шик-блеск, Селезнёва, чё!
И вот в таком распрекрасном имидже узрел меня появившийся, как из пизды на лыжах, Кисслер!
Подъехал на своей тачиле прямо к подъезду, выскользнул из машины и налетел на меня, такую королевишну. Он живёт здесь!
— Юля? Ты…? — обескураженно произнёс он. — Чёрт! Ты промокла вся! Пошли ко мне!
— Никит, а отвези меня лучше домой, — пропищала я, закрывая рукой грудь.
— Позволь мне, как доктору, решать, что для тебя сейчас лучше, — он открыл дверь подъезда и втолкнул меня внутрь. — Давно стоишь?
— Минут десять.
— Сразу не могла спрятаться? — о, а он так заботлив!
— Не могла! — вздохнула я. — По парку шла.
Мы поднялись на лифте в его квартиру.
— Ванна там, — указал он мне на дверь. — Полотенце, халат, женские гели-шампуни, всё в шкафу. Даже есть упаковка нераспечатанных трусиков, сестре купил, она остаётся у меня иногда, тошно смотреть на ваши стринги. Одежду на «быструю стирку» загрузи. И подольше под горячей водой постой.
Я заперлась в ванной, помурлыкала под комфортной температуры душем, отогревшись и расслабившись. А потом вышла из ванны, обмотав
Ник был уже в одних джинсах. Посадил меня в кресло, укрыл пледом, и протянул мне бокал с горячим ароматным напитком:
— Вот, пей маленькими глотками. Сладости бери. Я тоже в душ.
Напиток был приятным и терпким: травы какие-то, и, кажется, вино. Приятно обжигало горло.
— Ты туда коньяка чтоль плеснул? — хитро спросила я, когда он вышел из душа, тоже в халате, вытирая волосы полотенцем.
— Это бальзам, — ответил он. — Пожигает?
— Ага. Споить меня хочешь, да? — в моём голосе уже появились нотки сарказма. — И изнасиловать?
— Ой, да нужна ты больно! — с хитрой улыбкой произнёс он, включив фен и укладывая свою шевелюру. — Насиловать тебя ещё не хватало.
— Чё, такая страшная, да? — продолжала я язвить.
— Не, не страшная, — «успокоил» он. — Девственница! Кучу времени убьёшь, а удовольствия -ноль. Обоим.
— Ты ж гинеколог, -ухмыльнулась я.
— Гинеколог. А не волшебник. Боль при первом разе никто не отменял. Особенно… — он не договорил и загадочно улыбнулся.
— Особенно что? — насторожилась я. Чего там ещё такого я не знаю про «первый раз»? Алка вроде уже подробно меня просветила.
— Ничего, — махнул он рукой.
— Кисслер, ты такой нудный, — я даже запустила в него конфетой. А всё же бальзамчик-то меня хорошо раскрепостил! Сейчас даже соглашусь на внеплановый гинекологический осмотр!
— А ты такая бандюга, Селезнёва! — запустил он в меня мягкой игрушкой. — Иди сюда, посуши волосы.
Пока я сушилась, заметила в спальне гитару.
— Ник, а сыграй на гитаре? — попросила я.
И он с улыбкой взял инструмент:
— Что спеть?
— Калифорникейшн, — заказала я песенку из далёкого детства. А сама уселась рядом с ним на диване, поджав ножки.
Он спел её. Шикарное английское произношение и сумасшедший тембр. А ещё крышесносный аромат геля для душа, исходящий от него.
А потом он спел «Бихайнд блю айз».
А потом — «Медлячок» Басты.
Я полностью погрузилась в мир сладких грёз.
И не заметила, как заснула.
Проснулась уже в спальне Кисслера.
На его огромной кровати.
И рядом с ним!
Ладно хоть в одежде.
Хотя что это за одежда: трусики и халат с почти развязавшимся поясом.
Надеюсь, не этот хмырь развязал?!
Я завозилась, и он тут же открыл глаза.
— Ты нафига здесь улёгся? — наехала я на него.
— Ты сама меня попросила остаться, в полусне, — ответил он, откровенно любуясь моей сонной рожей.