Удружила, маменька!
Шрифт:
— Ага. А больше я ни о чем не просила?
— Просила, — кивнул он с улыбкой. — Поцеловать тебя перед сном.
— Я не могла о таком попросить, не ври! — зашипела я.
— А вот я сейчас попрошу. Юль, можно я тебя поцелую? — он нежно взял меня за руку.
— Нет, — отдёрнула я испуганно ладонь. Начинается! Сейчас точно изнасилует! Пора валить отседова, по добру — по здорову.
— Обоснуй, — не унимался он. Хотя больше не трогал меня.
— Ты… Ты… — пыталась я «обосновать» свой отказ.
— Слов нет, как я прекрасен, да? —
— Ты самовлюбленный нарцисс! Ты нудный гинеколог! Ты…
Я не договорила, потому, что опешила: этот докторишка приблизил ко мне своё прекрасное личико и, глядя в глаза, с нежностью произнёс:
— Юль, побудь пару минут волшебницей? Исполни мою мечту? Разреши тебя поцеловать?
Я нервно сглотнула и облизала пересохшие от внезапного волнения губы. Целоваться с ним? Да мы дома одни! И я полуголая! Да и он не совсем одет: в одних домашних шортах.
А он, не дожидаясь моего разрешения, прикоснулся губами к уголку моих губ, невесомо так, легонько. И, увидев, что я не сопротивляюсь, прикоснулся и к губам, словно пчёлка нектар собрала.
Ещё поцелуй.
Ещё один.
Боже, как трепетно он это делает!
И как нежненько прижимает меня к себе. Я просто затаила дыхание. Мне вдруг захотелось почувствовать вкус его губ. А ещё зарыться в его волосы.
И я расслабила губки, позволив ему чуть посасывать их.
А потом он потёрся носиком о мою щёку, уткнулся лицом в мои волосы, и прошептал на ушко:
— Юль, ты просто восхитительна…
Чёрт, а это ведь сюжет из моего любимого сна с Кисслером!
Только во сне я бываю более раскрепощена.
Вспоминая эти сны, я всё же запустила свои пальчики в шикарную шевелюру Ника. А он, чувствуя, что мне всё нравится, осторожно раздвинул мои губки своим язычком и углубил поцелуй.
О-о-о, целовался он мастерски! Уже с первых секунд у меня сладко потянуло в животике. А через пару минут, когда мы уже целовались жарко и интимно (ну да, просто не могла сопротивляться этим умелым губкам и язычку), я почувствовала, как намокают от возбуждения мои трусики. Ник прижимал меня к себе крепче, уже не только за спину, но и за попу. Голова просто кружилась от этих приятных ощущений, и я даже не сдержалась и издала тихий сладенький стон.
Он оторвался от меня, переводя дыхание.
А я…испугалась!
Резко подорвалась и попыталась встать с кровати. Но он нежно взял меня за запястье, погладив большим пальчиком вены со стороны ладони.
Хосспади, я ж теку от этой ласки!
— Юль, ну всё, не будем больше, — пообещал он. — Только не уходи, полежи ещё со мной вот так, ты такая милая, когда сонная.
— Никит, да блин! Боюсь я твоих поцелуев, отпусти, — рыпалась я.
— Почему?
— Ты сейчас увлечёшься процессом и не
— И откуда такие познания о мужской психологии? — иронично вскинул он бровь. — Если бы я не знал, что ты девственница, я бы подумал, что ты подвергалась изнасилованиям.
— Чисто теоретические познания! — рыкнула я.
— Почему ты не можешь расслабиться и просто поцеловаться в своё удовольствие со взрослым адекватным парнем, который пообещал тебя не трогать? — продолжал он соблазнять и развращать меня своими пошлыми фразочками.
— Стыдно, что такая развратная, — опустила я глазки.
— Это называется темпераментная, — погладил он меня по волосам. — Я же слышу, как сердечко твоё бьётся при поцелуях. Ты удивительная.
Меня просто бросило в жар от его тембра, от взгляда этого шоколадного…
— Ник, включи кондиционер, жарко, — ищу я причины перевести разговор на другую тему. Я не хочу от него уходить! Мне так комфортно рядом с ним. Вот только взгляд его… Он, конечно же, давно просёк, что я развратница ещё та. Просто обещал не трогать меня, чтоб я не убежала. И поэтому возбуждает меня лишь разговорами.
— Разденься, — предложил он.
— Ага! Щазз! — кокетничаю я.
— Чего я там у тебя не видал? — облизывает он губки.
— Пошляк!
— Разденься, — снова взял он меня за запястье. — Я тебя сейчас в космос отправлю, хочешь?
— Да блин, Никит, ты опять? — снова вырвала я свою руку. — Я ж девственница!
— Я вижу, какая ты страстная, Юль. И как тебе хочется чувственных наслаждений. Но вбитые в твою головушку мамины принципы мешают сделать это. Я вижу, что ты мне уже доверяешь: разрешила поцеловать себя, и при этом не зажалась, а наоборот, раскрылась. Я ведь нравлюсь тебе, ну хоть немного? — заглядывал он мне в глаза.
— Нравишься, — уткнулась я лицом в его плечо, а он обнял меня. — И целуешься классно. И… большего хочу, но… Никогда, наверно, не решусь позволить парню залезть ко мне под одежду. Воспитание такое…
— Я тебе помогу, — он уже ласкает меня пальчиком за ушком, а я прикрыла глазки и улыбаюсь. — Ты просто растворись в моём поцелуе, не сдерживай стоны. И забудь про все «стыдные» мысли. Я не сделаю ничего против твоего желания, и уж конечно же, не нарушу твою девственность, веришь мне?
— Д-да, — я поддалась его руке и легла на кровать.
Снова поцелуи.
Сначала мягкие, невесомые, а потом глубокие, интимные, страстные.
Даже пошлые.
Но мне нравится.
И ласки Ника, становящиеся более откровенными: он уже развязал поясок моего халатика и разметал в стороны его половинки.
Его горячие губы спускаются по моей шее на грудь. Чёрт, как же мне хотелось прикрыться! И в то же время хотелось выгнуться ему навстречу, подставляя под его губки свои упругие полушария. Он уже потискал их пальчиками, покрутил ласково сосочки, сорвал с моих губ сладкий вздох…