Уездный город С***
Шрифт:
Предотвращая неизбежный в случае столкновения конфликт, поручик сбежал по ступенькам крыльца, сходящим сразу к тротуару, безо всяких палисадников и иных излишеств.
— Доброго вечера, господа, — проговорил Натан, сначала приветствуя рукопожатием коллег из полиции, и только после — уже начальника Охранки. Это было некоторое нарушение устава, но нарушение сознательное: Боброва сюда никто не звал.
— Я с самого начала подозревал, что он совсем не добрый, а сейчас-таки в этом уверен. Куда ты, Титов, снова влез? — фыркнул Шерепа, после чего пояснил, противореча собственным словам: — Михельсон велела посылку передать, но мы посовещались
— Я полагаю, вы можете спокойно ехать отдыхать, — снисходительно заметил Бобров, выразительно глянув сначала на них, потом на поручика.
— А я полагаю, что это не ваше дело, — ровно ответил тот, спокойно выдерживая потяжелевший, недобрый взгляд начальника Охранки. — При всём уважении, Михаил Павлович, мне до смерти надоели эти пляски. Дело ведёт уголовный сыск полицейского Департамента, а вы либо не вставайте нам костью в горле, либо забирайте уже это дело себе.
— А вам не кажется, поручик, что вы слишком многое на себя берёте? — раздумчиво, с расстановкой и вроде бы без угрозы проговорил Бобров.
— Отнюдь. Я просто пытаюсь тщательно выполнять свою работу.
Повисла напряжённая тишина, в которой Титов продолжал мериться с начальником Охранки взглядами.
Прошло несколько секунд — вязких, удивительно долгих, — когда перед глазами поручика очертания собеседника начали слегка расплываться, кожа Боброва словно бы посерела, собираясь тяжёлыми складками. Натан мелко, едва ощутимо, вздрогнул от неожиданности, моргнул, и наваждение спало. Впрочем, чтобы сделать вывод, хватило и такого намёка.
— Скажите, Михаил Павлович, я верно понимаю, что решительно все вопросы вашего общения с людьми на территории города — или даже губернии — лежат в нашей с Аэлитой компетенции? — тем же спокойным, протокольным тоном спросил поручик.
— Титов, ты всё же стукнулся головой? — не удержался от замечания Шерепа, удивлённо вскинув брови.
— Наглый, — без выражения проговорил Бобров, игнорируя всех прочих. — Это… полезное качество. Предлагаю пройти в дом и разговаривать там.
— Разумно. Не думаю, что хозяева станут возражать, — не стал спорить поручик, в ответ на полные недоумения взгляды Владимиров пока только отмахнувшись.
В дом прошли пятеро: пара служащих Охранки, безмолвными тенями сопровождавшая начальника, осталась снаружи, а вот Шерочка с Машерочкой, почуяв интересное, окончательно решили остаться. Разместились в небольшой гостиной, где Брамс первой с мученическим стоном рухнула в ближайшее кресло и, выразительно глянув на Титова, подпёрла кулачком подбородок. Мужчина в ответ только виновато развёл руками.
— Значит, вы намерены поставить своих коллег в известность? — первым вернулся к разговору Бобров.
— Не вижу смысла скрывать, раз уж свыше принято решение восстанавливать прежние связи. Тем более это глупо, учитывая тот факт, что как минимум двое из служащих уголовного сыска и так осведомлены о нынешнем положении вещей гораздо больше моего.
— Принимается, — кивнул начальник Охранки.
— Что, и всё? — вырвалось у Титова озадаченное. — И спорить не станете, грозить?
— И не думал даже, — улыбнулся уголками губ его собеседник. — Это и вправду ваше дело, и я вполне удовлетворён вашим рвением и готовностью отстаивать собственную точку зрения. Было бы довольно странно доверять столь серьёзное дело человеку, который оной не имеет, согласитесь.
— То есть проверяли? —
— Всегда, — спокойно кивнул Бобров.
— Вы о чём вообще? — не выдержал наконец Шерепа. — Ещё морзянкой бы начали перестукиваться. Поимейте совесть, Володьку вон Шурочка дома ждёт, и если он явится чёрт-те когда, головомойку опять устроят мне!
— Прости. Сейчас я всё объясню…
Глава 25. Моменты истины
Рассказ занял неожиданно много времени, хотя Титов и старался быть кратким. Шерепа энергично взмахивал руками и ругался, засыпая начальника вопросами, Машков — молчал и хмурился, о чём-то напряжённо размышляя. Бобров наблюдал за разговором с видимым интересом, порой вставлял какие-то замечания, но больше тоже выступал слушателем. Весьма заинтересованным, особенно рассказом о погоне в подземелье.
— Значит, от фоморы вы город избавили? — подытожил Бобров. — Прекрасно. Я очень на вас рассчитывал в этом вопросе.
— Вы именно её умбру тогда показывали, да? — уточнил поручик.
— Нет, что вы. Стоит всё же больше доверять вашей второй половине, она же ясно сказала. Так бы эта фомора и далась умбру с неё снимать! Это просто один из местных жителей. Я лишь хотел подтолкнуть вас к скорейшему осознанию собственного положения в окружающем мире, навести на нужные мысли, подготовить. Если угодно, даже предупредить: не было никаких сомнений, что рано или поздно эта чужачка прознает про вас и постарается избавиться. А сказать напрямую на тот момент не мог, существует строгий свод неписаных правил нашего существования в Яви.
— А заодно решили посмотреть, как мы станем выкручиваться самостоятельно, — переиначил Натан. — В общем-то, этого следовало ожидать. Как и постоянных проверок «на вшивость» от вас и вам подобных, даже если мы сейчас в одной лодке. Дашь слабину — подомнут и сожрут. И за эту небольшую любезность с умброй, как я понимаю, стоит поблагодарить, потому что это — большее, на что мы можем рассчитывать. Верно?
— Такие времена, — развёл руками Бобров. — Это прежде середник мог позволить себе сиднем сидеть в избушке и в ус не дуть, а нынче беззубого съедают. Зато теперь я понимаю, почему прежние попытки Охранки подобрать сюда проводника провалились. Нави очень пришлась по душе госпожа Брамс и она не желала соглашаться на другого, но чтобы уравновесить… своеобразие этой особы требовался не менее незаурядный человек, причём незаурядный именно своей практичностью и рассудительностью. Прежние живники откровенно не дотягивали, да-с. Впрочем, мы еще поглядим, как вы станете справляться со всеми обязанности разом.
— Уж как-нибудь разберёмся, — поморщился Титов. — Откройте тайну, лично вы — кто? Ведь не дивь? И почему сами не избавились от этой фоморы, хотя наверняка могли?
— Не дивь. Но сущность моя к делу не относится, можете считать меня исключительно осведомлённым человеком, — со смешком отозвался Бобров, поправив очки. — А избавиться… Это скользкий вопрос. Она не вступала в противоборство с навьями и не давала повода избавиться от себя по нашим законам, она вообще предпочитала находиться среди людей. А для суда и наказания по человеческим законам у меня тоже не было никаких прав и доказательств. Впрочем, теперь последние наверняка найдутся. — Он обвёл задумчивым взглядом гостиную и поинтересовался: — Вы уже осмотрелись, здесь есть какие-нибудь документы?