Угасающее солнце: Шон`Джир
Шрифт:
— Ты причиняешь ему боль, — сказал Ньюн. — Не противься этому. Уступи хоть немного.
— Мы с ним договорились. Я его не прогоняю, а он меня не трогает. Только иногда он подходит слишком быстро. Он забывает, где черта.
— У дусов нет воспоминаний. Они живут лишь настоящим.
— Счастливые животные, — хрипло сказал Дункан.
— Не противься этому. Ты ничего не потеряешь.
Дункан покачал головой.
— Я не мри. И я не могу забывать.
В его дрожащем голосе звучала усталость. На миг он снова стал прежним, каким не был уже давно. Протянув руку, Ньюн
— Дункан, я пытаюсь помочь тебе. Пытаюсь, как могу.
Землянин закрыл глаза, потом снова открыл их; его рука, обнимавшая шею дуса, сделала ответный жест.
— Что ж, это, по крайней мере, правда.
— Мы не лжем, — сказал мри. — Здесь рядом дусы. Это невозможно.
— Да, я понимаю, — губы Дункана побелели, сжались, снова расслабились; рука его по-прежнему ласкала дуса.
— Я не буду играть в шон'ай с человеком, который пребывает в подобном настроении, — поддразнил землянина Ньюн, испытующе глядя на него.
Дус тихо заурчал от удовольствия, расслабляясь под пальцами Дункана, когда Стэн обнял его рукой за заплывшую жиром шею; зверь вздохнул: он уже забыл о недавнем огорчении, наслаждаясь тем, что сейчас его любят.
Землянин прижался лбом к массивной голове дуса, затем повернул лицо, чтобы взглянуть на Ньюна. Стэн спокойно выдержал долгий пронзительный взгляд Ньюна.
— Ему живется немногим лучше, чем мне, — сказал Дункан. — Я не могу позволить ему то, что он хочет; и он не может сделать из меня мри.
Ньюн глубоко вздохнул, пытаясь закрыть свой мозг.
— Я мог бы уничтожить его, — торопливо проговорил Ньюн. Землянин, который находился в контакте со зверем, вздрогнул, успокоил дуса поглаживанием руки. Ньюн все прекрасно понимал; он знал, что подобное предложение было заведомо грязным, но иногда, когда дус, лишившись своего кел'ена, выходил из-под контроля, это было необходимо. У этого же дуса никогда не было своего кел'ена.
— Нет, — сказал Дункан. — Нет.
Он оттолкнул зверя, и тот, поднявшись, побрел в угол. В чувствах зверей царил мир. Это было куда лучше.
— Я был бы тебе очень признателен, — заговорил Ньюн, — если бы ты послал госпоже свои извинения.
Дункан какое-то время сидел неподвижно, положив руки на колени. Наконец он кивнул, и специально для мри пояснил:
— Я приду, как только понадоблюсь госпоже, — сказал он. — Передай ей это.
— Я передам ей.
— Передай ей мои извинения.
— И это я тоже передам ей.
Дункан несколько мгновений смотрел на него, а потом, поднявшись, взглянул на дуса. Стэн негромко свистнул зверю; в ответ тот засопел, тяжело поднялся и направился в угол, где обычно спали кел'ейны.
И землянин, усевшись, еще долго возился со зверем, заботливо ухаживая за ним и успокаивая его, даже разговаривая с ним, что, казалось, нравилось зверю. Устроившись поудобнее, дус уснул. Через некоторое время уснул и человек.
Через три дня зазвучала сирена, и они покинули Нхекью и ее солнце.
Следующая планета оказалась такой же безжизненной.
15
Отвернувшись от экрана, на котором сияли звезды,
Теперь, когда боль прошла, Дункану казалось странным, что, прежде чем уйти, это длилось так долго.
Но боль утихла, и землянин уже не мог вспомнить всех подробностей того, что это было.
Просто однажды здесь, в холле келов, Дункан почувствовал, что боль оставила его: он вот так же сидел на полу — но уже свободный от боли; и он мог вспомнить все до мельчайших деталей: вот там лежал дус, а вон там, на другом конце каюты, как и сейчас, сидел Ньюн — в тот день мри был занят шитьем, странное занятие для воина, но Дункан уже достаточно хорошо знал, что у Келов каждый заботится о себе сам — только пища варилась в общем котле.
Лицо Ньюна было сосредоточенным, иголка равномерно двигалась. Он работал очень ловко — ведь изящные руки Ньюна умели многое. Потребовались бы годы, чтобы достичь того, что сделали природные способности Ньюна и его наставники.
Ньюн не был высокомерным: гордым — может быть, но своим умением мри никогда не хвастался… разве что изредка, когда они упражнялись в поединках с ин'ейн, которое Дункан сделал под стать прекрасному древнему оружию Ньюна. Кроме того, мри иногда — должно быть, остро ощущая нехватку достойного противника, с которым мог бы сражаться в полную силу — двигался так стремительно, неуловимо и изящно, что глаза не в силах были за ним уследить, и Дункан едва воспринимал происшедшее. Правда, Дункан заметил, что Ньюн делает подобные вещи еще и тогда, когда Стэн, упражняясь с ним, становился излишне самодовольным. Мри тонко давал понять своему ученику, что до сих пор сдерживает себя.
Сдержанность.
Она управляла всем существом кел'ена.
И сдержанность Ньюна сотворяла мир там, где это казалось невозможным, простираясь на провоцирующего его землянина, на дусов, которые временами из-за вынужденного заключения становились непослушными и угрожали все разнести… и даже на Мелеин.
Мрачно усмехнувшись, землянин вдруг подумал, что никто из них не хотел беспокоить Ньюна: ни сам Дункан, ни дусы, ни во всем опиравшаяся на кел'ена юная владычица.
Спокойствие Ньюна жило в них.
«Самые эффективные убийцы на свете», — сказал о мри Ставрос.
Он говорил о Келах, собратьях Ньюна.
Говорил еще задолго до того, как человечество узнает о звездах, мимо которых они летели сейчас.
И если запись будет воспроизведена снова, и следом за ними, от одной мертвой планеты к другой, двинутся корабли землян, те, кто поведет эти корабли, подумают только одно: они преследуют нечто чудовищное до его логова.
Дункан рассеянно погладил плечо своего дуса, думая о том, что в последние дни подобные пугающие мысли постоянно ворочались в его мозгу — и беспомощно посмотрел на Ньюна, который наверняка прекрасно представлял себе, кто идет за ними по пятам.