Углерод
Шрифт:
– Душу хочу свою спасти. И Лизоньки заодно.
– исправился техник.
Осипов удовлетворённый ответом, извлёк из папки листок, из кармана пиджака авторучку. Всё это, пододвинул к Леониду. Содержимое листа, напечатанное на машинке почти точь-в-точь повторяло всё то, что сказал он сам. Ничего опасного.
– "С моих слов записано верно"?
– уточнил Неизвестный перед тем как расписаться.
– Да... Скучный рядовой случай. Состав преступления можно сказать отсутствует плюс явка с повинной. Вас отпустят в течении часа. Маркову сразу же после вынесения постановления об отказе
– Обязательно.
– обещал техник.
– Спасибо, Павел Павлович. Вы как-нибудь заходите на чай...
Осипов приложил листок к остальным бумагам, закрыл папку и почти уже встал со стула, но задал ещё один вопрос:
– Напоследок. Зачем вы хотели попасть на Море усопших?
Этого вопроса Леонид никак не ожидал. За долю секунды у него в голове родился только один ответ.
– Раскусили. Каюсь. Хотел получить прямой доступ к товару. Местные барыги не хотят делиться своими поставщиками...
– Хорошо. Сделаете мне одолжение?
– Конечно.
– Передайте привет архиепископу.
Лиза покинула здание управы ровно в полдень, свободным человеком и с постановлением в кармане пальто. После нескольких дней в камере, всё чего хотелось так это отправиться домой, принять еле тёплый душ и переодеться. Радость после освобождения мгновенно улетучилась, когда в поле зрения попал Неизвестный. Одного взгляда, на потрёпанное лицо оказалось достаточно, чтобы понять, очень серьёзного разговора не миновать. Только этого ей и не хватало. Лиза испытывала двоякое чувство. Её отпустили, но встретил именно тот человек, который вместо того, чтобы попытаться избавиться от трупа и как-то прикрыть, сам передал её в руки правоохранительных органов.
Несколько часов назад Леонида отпустили восвояси и первым делом он отправился в храм. Осипов спросил про Море усопших не просто так и вероятно план уже обречён на провал. Так оно и было. Техник вошёл в храм, пожертвовал гнусной тётке последние деньги, но не успел он дойти до кабинета протоиерея, как его обступили двое крепких мужчин.
– Ой братцы, а батюшка-то здесь?
– спросил он уже догадываясь, что произойдёт дальше.
– У меня к нему прямо-таки дело жизни и смерти!
– Нет его здесь, братец.
– иронично ответил один из мужчин.
– И тебя скоро не будет.
Получив тычок в бок, Леонид окинул оппонентов взглядом. Сойтись в рукопашной схватке сразу с двумя, не хотелось. Во-первых, выйти из неё победителем не получится. Во-вторых, если дело дойдёт до драки в храме, то уже никогда не удастся вернуть расположение протоиерея. Пришлось положиться на красноречие.
– Я всё понимаю, он - человек занятой. Дел по горло. Видеть никого не хочет и так далее. Но мне действительно очень нужно поговорить с ним. Давайте, я прошмыгну к нему в кабинет, а вы сделаете вид, что не заметили меня. Обещаю, я вас не сдам... Даже отблагодарю...
Техник хотел было полезть в карман,
– М-да.
– констатировал свою финансовую несостоятельность Леонид.
– Может расписку возьмёте?
– Давай, на выход!
– потребовал первый.
– Да ладно вам. Уже догадался, у отца Александра не приёмные часы. Но я только спросить...
– Ты не понял. Именно тебя приказано гнать из храма.
– Меня? Почему? Это какая-то ошибка!
– Никакой ошибки здесь нет. Тебя предали анафеме.
– ответил второй.
Техник хотел было возмутиться, но не успел. Его взяли под руки и потащили на выход. Он сопротивлялся, но был просто поднят над полом. Красноречие не помогло, оставалась только ругань. Так в храме не матерился ещё никто. Пока несли, Леонид прошёлся по Церкви искупления, по архиепископу лично, не забыл утопить в дерьме прихожан, добродетелей, которые его несли, тётку с коробкой и всех, кто причастен к культу, кроме Розы Шейнер и отца Александра.
Тяжёлые двери распахнулись, Леонид взмыл в воздух, кубарем скатился по ступенькам. Полежав пару минут в весенней слякоти, он всё же поднялся, прислушиваясь к тому, как хрустят суставы.
– А на хую я вас всех вертел, сукины дети!
– кричал он.
– Ничего после смерти нет! Вы все сдохнете, захлёбываясь собственной блевотиной и кровью! За секунду до смерти вас сломает агония и ваше поганое сознание погаснет ещё до того, как остановится сердце! Ваши трупы ждёт только одна судьба! Одна на всех! Все вы превратитесь в обыкновенные куски мяса и будете гнить под землёй ничем не отличаясь от мяса, гниющего под солнцем! Вы никого не спасёте и уж тем более не спасёте себя! И всё! Всё что ждёт вас после смерти - это самая обыкновенная пустота!..
Техник неистовствовал, притягивая к себе недоуменные взгляды случайных прохожих. Он срывал покровы с церкви, рассказывал какие уроды в ней состоят, но всё было напрасно. В конце концов успокоившись, он плюнул в сторону храма, громогласно пообещал сжечь его вместе со всеми обитателями, и показав средний палец, отправился домой.
Сидя на бордюре противоположной управе стороны улицы, он выкуривал одну папиросу за другой и пытался снова определиться с курсом на будущее. На данный момент, перед ним маячило ровно два вопроса.
Первый, чего ждать от Осипова? Уже второй раз он отпустил техника на свободу, хотя имел возможность закрыть на самом нижнем из этажей управы и благополучно забыть. Нет техника - нет проблемы. Тем не менее не сделал этого, а значит дожидается подходящего повода использовать Леонида в своих целях. Другого объяснения подобным действиям не было. Слишком уж мало пришлось проторчать за решёткой. Первый раз всего неделю, в этот раз четверо полных суток. Да на Земле его месяцами держали бы в следственном изоляторе и без устали мурыжили на допросах. Уже бывшие сокамерники томились в камере больше двух недель только за то, что по хмельному делу разбили газоразрядную лампу на мачте освещения. А тут подозрение на соучастие в убийстве и всего четверо суток.