Углерод

Докучаев Алексей

Встретив её после работы на следующий день, Сенечка поприветствовал Лизу и сразу же попытался поцеловать в щёку, но она отстранилась.

– Не надо.

– Почему?
– удивился он.

– Мы знакомы всего день и у меня есть жених, который в случае чего...

А ведь действительно, чем это грозило? Что будет, если Леонид всё-таки узнает о походе в бар? А ведь обязательно узнает. Да какая разница? Вполне возможно, вскоре она сама уйдёт от Леонида или наоборот, он избавится от неё, как периодически обещал, но в последнее время всё реже и реже. Время покажет, а пока она решила просто отдохнуть, а этот зануда пусть торчит дома со своими скучными книжками.

Световой день постепенно увеличивался, люди спешили успеть домой ещё

засветло. Лиза шла рядом с Сенечкой по городу. Рядом, но не под руку.

Он сыпал остротами, рассказывал какие-то глупые истории, расхваливал сам себя, но Маркова почти не слушала. Ощущение чего-то неправильного не давало расслабиться, мешало думать о глупостях.

Стремительно бледнеющая в сумерках вывеска с очень серьёзной надписью "Грот", висела над ухоженным входом в подвал. У входа стояли люди разных возрастов, там же пили алкоголь, курили, громогласно выясняли отношения. Сенечка не стал задерживаться на улице, начал спускаться по лестнице, несколько помедлив, примеру последовала и она. Тяжёлая, монументальная дверь, оббитая листовым железом, таила за собой тамбур, переходящий в бар. Располагалось сие заведение в подвале не заселённого дома и потому проблем с недовольными жильцами не имело.

Сенечка занял заранее забронированный столик, пригласил Лизу сесть на диван, а сам исчез, но отсутствовал недолго. На столе расположился графин наполовину полный чем-то мутно-жёлтым, пара стопок с позолоченной каймой, закуски.

Первая рюмка оказалась отвратительной на вкус. Как будто она выпила даже не спирт, а настойку на сигаретных окурках. Вторая рюмка была такой же мерзкой и отвратительной. Пить это пойло было нельзя, просить что-то другое она не решилась.

Ожидания не оправдались. Старые, давно охрипшие колонки, закреплённые на стенах, играли ненавязчивую мелодию, вокруг звенели бокалы и стаканы, смеялись и улыбались незнакомые люди. Но ей не было весело. Желание расслабиться исчезло, появилось желание уйти. Лиза сидела в компании неумолкающего Сенечки, флегматично разглядывала окружение и безостановочно думала.

Этот бар ничем не отличался от посещаемых на Земле, но имел одно свойство, присущее абсолютно всем заведениям подобного рода, но ранее не замечаемое - бессмысленность. Бар был набит людьми. Самыми разными. Мужчины и женщины беззаботно проводили время, пытались произвести друг на друга впечатление, старались казаться не теми, кем не являются на самом деле. Было много молодых лиц, иногда даже слишком молодых, почти детских. Зрелых лиц, потасканных, как говаривал техник, оказалось значительно меньше... Снова этот проклятый техник! Ну почему он сам не привёл её сюда и не показал, как здесь уныло? О чём можно разговаривать с этими людьми? Сегодня они напьются до свинского состояния, завтра протрезвеют и вскоре всё повторится вновь. Всё это было бесполезно в принципе, не несло в себе какого-либо смысла. Их устраивал Мир пропавших без вести и подобный образ жизни. Что она здесь делает? Зачем вообще заговорила в магазине с этим дебилом, который только и делает, что говорит о том, как его все любят, уважают и боятся? За что такого можно уважать или любить? За ничем не подкреплённые слова? Да. Сенечка не калечил людей у неё на глазах и не пытал, но и не делился с ней последним, не тащил за собой сотни километров, не защищал и не заботился. Сенечка только трепался. Он действительно отличался от техника.

На исходе второго часа, так ничего больше не выпив и не съев, пока не слишком поздно, она решила отправляться домой. Лиза извинилась перед Сенечкой, и попрощавшись направилась на выход.

Уже давно стемнело, чистое весеннее небо испещрено миллионами звёзд. Над белобрысой головой висела кричащая светом прошлого бездна. Не со школьной скамьи, а из одной недавно прочитанной книги она узнала, свет звёзд всегда представляет собой не настоящее, а прошлое. Грядущее в свою очередь было мутным. Если догадки верны, перспектива в самом деле была ужасна - не будет ничего

человеческого, а только мрак и грязь. Это казалось неправильным и прежде чем в жизни действительно произойдёт очередной перелом, Лиза решила поговорить с женихом.

Быстрым шагом она направлялась домой, пытаясь решить с чего же начать столь серьёзный разговор, но метрах от бара её догнал Сенечка.

– Лиза, куда это ты?

– Домой.
– ответила она, не останавливаясь и не оборачиваясь.

– Как это? Давай продолжим!

– Нет, я лучше домой...

– Не пойдёшь.

Её схватили за воротник пальто и потащили куда-то. Попытки вырваться успехом не увенчались, расстегнуть пуговицы и пожертвовать верхней одеждой, чтобы сбежать не вышло из-за волнения. Лиза попыталась закричать и ей закрыли рот.

– Я что, зря тратился? Придётся отработать.
– пояснил Сенечка.

Поход в бар назло лицемерному технику грозил обернуться для неё совсем плохо. Отдаваться первому встречному за выпивку она не собиралась, но и убежать не могла, так как была зажата у стены в глухой подворотне. Воняло мочой вперемешку с запахом свежей рвоты, окна закрыты деревянными щитами, никто не поможет.

В голове Лизы снова мелькнули события ночи, когда сводный брат отошёл в мир иной. В этот раз, надежды на то, что из темноты появится техник и методично забьёт Сенечку до полусмерти не было. Снова техник. Если бы он не повёл себя по-скотски и не крутил шашни с той женщиной, вполне возможно, она не оказалась бы в подобной ситуации. Вместо ужаса блондинка испытывала исключительно злобу. Почему она постоянно должна терпеть техника? Почему каждый мужчина так или иначе пытается её использовать?

Она слабее, зажата у стены, лишена манёвра, безоружна. Решение, что делать дальше, пришло сразу же. Лиза втянула носом воздух и вместо того, чтобы биться в истерике перестала сопротивляться. Слёзы покатились по щекам. Глядя в глаза Сенечке, попыталась кивнуть. Удовлетворённый тем, что контакт налажен и получит желаемое, Сенечка прекратил зажимать ей рот, судорожно расстёгивая ширинку пока, не передумала, опустил взгляд вниз. Нежно, насколько только могла в подобной ситуации, Лиза обняла его, но не поцеловала, как тот ожидал. Одним движением, она притянула себя к обидчику и молча вцепилась зубами в шею.

Носить с собой нож Лиза так и не научилась, но прибегла к совету, который предпочла бы никогда не получать. Маркова ухватила Сенечку зубами за то место, где должна скрываться сонная артерия, где пульсирующая кровь снабжает кислородом мозг и сжимала челюсти до тех пор, пока они не сомкнулись. На это понадобилось всего половина секунды и вскоре она почувствовала отвратительный привкус человеческой крови во рту. Врёт тот, кто утверждает, что кровь имеет сладковатый привкус. Кровь из поражённого участка хлынула неожиданно сильно, заливая и пропитывая одежду обоих. Только тогда Сенечка сообразил - его убивают. В приступе паники он сделал пару шагов назад, оттолкнул блондинку от себя так сильно как мог. Маркова отлетела к той же стене.

В фильмах или литературе часто показывают, как умирая в следствии тяжёлого ранения человек просто перестаёт дышать, даже испытывая в каком-то смысле облегчение, дескать, отмучался. На самом деле всё не так, если человек в сознании он испытывает шок, страх, боль, растерянность... Что угодно, но только не облегчение или же спокойствие. Она сидела у стены, заляпанная кровью и всё так же молча смотрела как некогда обаятельный и улыбчивый Сенечка, лёжа на земле и вытаращив глаза на бескрайнее звёздное небо, бьётся в конвульсиях, отчаянно зажимая смертельную рану на шее. Через несколько секунд он затих. Во рту было что-то постороннее и Лиза выплюнула это. Это уже не было частью человека, это был кусок обыкновенного мяса, куску мяса же принадлежащий. Она поднялась на ноги, покачиваясь подошла к новоиспечённому покойнику. Она убила кого-то. Осознание непоправимости произошедшего пришло внезапно и Лизу стошнило прямо на труп.