Угли "Embers"
Шрифт:
Ну, Аанг счел это замечательной идеей. Катара была согласна на всё, что радовало Аанга. А Зуко был полон мрачной уверенности, что нахождение призрака не создаст им б'oльших неприятностей, чем не нахождение призрака.
И Сокка был вынужден признать его правоту. Зуко был изгнанником и, строго говоря, предателем. И даже если с официальной точки зрения это место не являлось Народом Огня, оно было расположено достаточно близко, чтобы разницы не было. Любой, увидевший его, имел право казнить его на месте. Поиски спасшего ему жизнь призрака
А значит, единственным здравомыслящим человеком в храме была Тоф, которая осталась с Аппой, чтобы стучать ногой по полу и ждать. Если Ши захочет её найти, то сделает это. Если Ши не захочет, чтобы его находили… Ну, вероятно, к утру они это узнают. И, если повезет, то не болезненным образом.
Вот бы ещё Сокке удалось заставить свое сердце успокоиться и поверить в это.
— Мы можем разделиться, чтобы осмотреть больше помещений, — проворчал Сокка, возвращаясь в коридор, чтобы проверить следующие изгибающиеся комнаты. Соль и плесень ударили ему в нос, когда его ботинки потревожили старую пыль на полу. — Ага, как с Хамой. Замечательная идея…
С тенями было что-то не так.
Переложив фонарь в левую руку, Сокка потянулся к мечу.
***
«Ха, я нашел зал для рассветной молитвы».
Зуко постарался выбрать ту часть храма, которую уже исследовал раньше, три года и много боли назад. Он не ожидал, что узнает её — длинный зал с колоннами, наполовину вырезанными в скальной стене, и растущими тут и там папоротниками, казавшимися в лунном свете серо-зелеными мазками. Вторая половина комнаты выходила на море; в некоторых арочных проемах до сих пор висели несколько тонких, покрытых патиной** колоколов.
«Ветряные колокольчики», — понял Зуко, сраженный воспоминанием из прошлой жизни. Он видел перед своим мысленным взором, как зал выглядел сто лет назад. Яркие, начищенные медные купола ветряных колокольчиков, расположенные через одно арочное окно; свисающие вниз радужные ленты, резные деревянные таблички с молитвами, стучащие друг о друга и создающие на ветру свою собственную музыку. Красные — чтобы дать сердитым мыслям улететь по ветру. Зеленые — чтобы привлечь здоровье к садам и матерям. Желтые и оранжевые — для духов ветра, синие и белые — чтобы привязать новую жизнь и рассечь связи, когда приходит срок.
Хрупкие, бренные молитвенные таблички. Монахини думали, что даже самое искреннее желание нуждается в обновлении и укреплении, чтобы разум заново посвящал себя строгим храмовым принципам, год за годом, десятилетие за десятилетием, жизнь за жизнью.
И были куда более практичные причины. Сюда монахини могли приносить своих малышей, чтобы те приветствовали первые лучи рассвета и протягивали крошечные кулачки к солнцу. Если пальцы малыша и покорение дергали за дерево и ленты… никогда не будет лишним изготовить молитвенную табличку заново.
«Дети Аанга не будут этого знать».
О, Аанг мог знать о ветряных
«Все, кто помнят эту жизнь, мертвы». Зуко сглотнул, свет его фонаря дрогнул. «Даже я».
Храмы удушали. Храмы были неправильными, запирая сердца и разум Воздуха в формы, все более и более чуждые остальному миру. Все из дюжин вождей или царей могли поднять руку на Кочевников, если бы посмели… Если бы Созин не опередил их.
Но даже самые оболваненные старейшины Воздушных Кочевников оставались людьми. И многие из тех, кто были здесь, не являлись старейшинами. Они были матерями, сестрами, детьми.
«Мы сделали, что смогли. Спасли тех, кого смогли. Иногда всё сгорает».
И он отказывался чувствовать себя виноватым, потому что один подросток-покоритель огня и древняя, ворчливая драконье дитя не смогли спасти мир. Кузон, Темул, все, кто рисковали жизнями, чтобы помочь, даже когда все были против них, старались.
Зуко рассмеялся, низко и печально, вспоминая леденящее присутствие Темул, пока кровь смешивалась с дождем.
— И будь мы прокляты, если мы не погибли по-своему.
«Я умер рядом с другом, и благородный человек помнит меня. Неплохой способ уйти».
Совсем не похоже на то, что Созин устроил здесь. Совсем.
…И будь всё проклято, это совершено точно была не его вина. Не он учил невинных женщин и детей, как сделать так, чтобы их было легче убивать.
— Аанг считает жизнь драгоценной, — пробормотал Зуко. — Кто-то должен достучаться до него, что смерть тоже драгоценна…
Шепот ветра или, возможно, ткани по коже. Он не смотрел, слушая, принюхиваясь…
Плеск воды в кожаном мешке. И он взглянул в холодные синие глаза.
«О, чудесно».
***
С мечом наголо Сокка двинулся к мерцающему свету.
— Доверяй своим инстинктам, — однажды ночью сказала ему Темул, во время очередного надирания задницы. — Те волоски у тебя на затылке даны не просто так. Если что-то не так… ты путешествуешь с Аватаром, молодой человек. Считай, что это дух, пока не будет хороших причин думать иначе. Таким образом ты избежишь многих жутких, мучительных смертей.
Твое племя говорит, что покорители воды ближе к духам? Это правда. Духи — это энергия. Чи — это энергия. И ничто в жизни не дается просто так. Любой, кто передвигает энергию — покорители, мечники, онмицу, драконы — уязвим к энергии.
Энергия против энергии, и духи победят.
Так как тебе сражаться с духом, молодой человек? Ты происходишь из племени специалистов по выживанию, ты знаешь это! Как бедному, слабому человеку, простому комку энергии, завернутому в кровь и кости, сражаться с цунами? Думай!