Угроза эволюции
Шрифт:
Я быстро кивнул Даргиусу, чтобы не вздумал ослушаться и остаться со мной.
Спустя пару минут вязкого боя, естественно, произошло то, чего опасались. В одном из коридоров навстречу выскочил отец-куратор — хоть и не столь мощный, как первый, но смертельно опасный. Правда, уже потрёпанный не меньше, чем мы.
Вартимус, закрывшись плотной защитой, на миг отвлёкся, поднял руку, призывая к вниманию.
— Скорее, гоните всю эту мразоту! Залп по площади перед терминалом.
Оставшиеся ликторы и бойцы обошли нас, застывших напротив отца-куратора, и по другому коридору
За безопасность судна, наконец, можно было не опасаться.
Серия громких взрывов раздалась на площади, ударные волны сотрясли стены комплекса.
Низкорослый худой отец-куратор пригнулся и зашипел, вскинув руки на манер хватательных конечностей богомола. Его псиэм выдал вспышку страха и ненависти. Боялся ракет, ненавидел нас. Умирать под обстрелом не хотелось, понимал, что уходить назад нельзя — стоит держаться ближе к нам в надежде, что здание с ликторами не накроют.
Я украдкой глянул на Вартимуса, удивляясь, как он ещё держится, не только выплеснув столько сил, но и неся всё это время ответственность за происходящее и бремя командования не знавшей аналогов операцией. Да, я сомневался в чистоте его намерений и амбиций, и эти сомнения никуда не делись. Но сегодня он показал себя настоящим героем Конгрегации, примером для подражания.
Будто угадав эти мысли, Глава подмигнул, на миг приоткрыв прорезь шлема.
— Всего-то ещё одну гниду раздавить, — хрипло проговорил он.
Богомол, кривясь и шипя, выплеснул в ответ: "Трхххгррр… мы растём… шшшоргггхх… ещщщщё не понимаете… ггхххрррт… скоро вам конец".
А я тем временем заметил за его спиной неясный тёмный силуэт. Подкравшийся неотарантул Вартимуса прыгнул так стремительно, что глаза едва смогли различить мелькнувшую в воздухе тень. Увы, реакция астроисектуса, полностью слившегося с м4-богомолом, была запредельной: смог увернуться от паука, получив лишь пару неглубоких порезов.
Вартимус атаковал, но уже не столь мощно, как раньше. Тварь закрылась, ударила в ответ.
Я вновь окунулся в круговерть схватки, силясь выжать из себя всё возможное. Псиэм Араха почти угас, симбионт перешёл в режим самозащиты, пытаясь сохранить жизнь.
Откуда-то опять донеслись звуки рвущихся ракет. Со стен посыпалась пыль, полетели мелкие обломки.
В псиэм-диапазоне уловил обрывки радостных возгласов — ликторы сообщали, что войска уничтожили машины Братства, разметали толпу инсектантов и рабов перед терминалом. Обстрел продолжался.
Израсходовав боекомплект "Исповедника", я отбросил пистолет и врубил последние резервы атакующих систем лорики. Незримые лучи псиэм-подавления опутали отца-куратора, на пару мгновений замедлив его сумасшедшие прыжки на четвереньках, сбивающие нас с толку. Синхронно с Главой ударил сильнейшей псиэм-волной по ногам твари. Защита выдержала, астроинсектус отлетел к распахнувшейся от удара двери. Заверещал от боли, но был целёхонек — сломать кости не удалось.
В этот миг здание сотрясло прямое, судя по всему, попадание ракет. Раздался грохот обвала конструкций, в коридор хлынули клубы дыма и
Тварь заметалась, шизоидный псиэм выдал грязные волны совсем нечеловеческих эмоций и смыслов. Я уловил падение лир. Понял, что нам повезло — только что завалило насмерть его подконтрольных детей.
Астроинсектус вдруг прыгнул в дверь за спиной и попытался скрыться. Мы бросились следом. Вспомнив, как свалил один такой прыткий хрен в новоаркадских катакомбах, я испугался, что догнать не успеем. Но дело решил симбионт Вартимуса. Метнувшись тёмной молнией, он нагнал уходящую огромным скачками бестию и навязал схватку.
Хромая, но держась на адреналине, мы с Главой подбежали к ним и вновь атаковали "клиента" у спуска в подвал. Сдаваться никто не собирался. Богомол мощной волной отшвырнул паука, потом шваркнул меня о стену так, что я стёк по ней на пол, силясь втянуть в опустевшие лёгкие хоть глоток воздуха.
Но удар Главы был ужасен. Астроинсектус, заорав, сложился пополам и полетел вниз по лестнице. Его вновь догнал неотарантул, вспорол живот.
Тварь, пытающаяся удержать собственные кишки, выдала круговую псиэм-атаку — предсмертную и потому особо сильную. Меня оторвало от пола и швырнуло к спуску — защита, увы, уже не справлялась.
Я скатился по лестнице, сквозь боль продолжая наносить удары ещё сопротивляющемуся отцу-куратору.
Вартимус, еле переставляя ноги, спустился следом и пошёл к упавшей твари, давя её катком своей воли. Псиэм-вопли умирающего богомола были страшными. Он не мог противостоять напору Главы, и еле держался.
Приподнявшись на локте, я послал узкий точечный импульс, стараясь поразить лобные доли мозга инсектанта. Его голова дёрнулась. Вартимус тут же нанёс добивающий удар, от которого тело урода отлетело и замерло после пары конвульсивных подёргиваний.
Шлем лорики Вартимуса сполз, став капюшоном. Паук вернулся к нему, заполз под доспех. Глава, кривясь от боли, огляделся по сторонам. На залитом кровью лице появилась слабая улыбка.
— Кажется, всё. Ты как, жив?
— Боюсь соврать, — прошамкал я разбитыми губами, гадая, есть ли на теле место, которое не болит.
Вартимус усмехнулся.
— Не так всё плохо…
Сильнейшие взрывы заглушили его слова. Здание содрогнулось от нового прилёта мощных ракет. Страшный грохот послышался отовсюду, посыпались обломки потолочного покрытия, и будто рухнули сами стены. Что-то садануло меня по голове, и волна новой боли принесла полную тьму.
Глава 7. Казнить нельзя спасти
…Ты огласи их славой равной,
И равной тайной согласи,
И, раб лукавый, своенравный,
Обоим жертвы приноси!
Но трепещи грядущей кары,
Страшись грозящего перста:
Твои блаженства и пожары –
Всё — прах, всё — тлен, всё — суета.
А. Блок
Как хорошо было бы проснуться в объятиях Кассии или Вивы. Лучше — обеих сразу. И как хреново очнуться в пыльном заваленном подвале, чувствуя боль во всём теле. Хотя жив — уже здорово.