Угрюм-река
Шрифт:
— Как не грех вам это… Какая цыганка? Что вы!..
— Ты взяла полпуда золота. Ты была не одна, я знаю. Я тоже стоял со свидетелем вблизи вас. Кроме того, Филька Шкворень отлично заприметил тебя по бородавке — Прохор тряхнул головой и, одобрив себя за явное, но убедительное вранье свое, улыбнулся одними зубами. — В таких случаях, Наденька, надо действовать наверняка, чтоб концы в воду. Разве у тебя не поднялась бы рука убить бродягу? А теперь вот.., влопалась.
Наденька сидела с видом обиженной невинности: она вся встопорщилась, как кошка пред собакой, вытянула губы, вытаращила с поддельным
— Только и всего, — почти весело сказал Прохор. — Я за этим и пришел. — Он встал, надел картуз и сказал Наденьке шепотом, по-страшному:
— Ну, теперь прошу меня не трогать… Чуть-чуть поосторожнее. Так и Федору Степанычу скажи… Не забудь, скажи. Поосторожнее, мол, с Громовым. А то иным часом я безжалостен бываю. Ну, до свиданьица пока.
Наденька тихо заплакала и, не отирая слез, проговорила:
— Все это вы придумали, чтоб обидеть нас… Врете вы.
— Вру? — и подошедший к двери Прохор остановился.
— Врете, врете, врете! — шипя и подступая к Прохору, плевалась, выпускала когти Наденька. Глаза ее стали хищными.
— Вру? — Прохор выхватил из кармана измятый розовый, с голубым ободком, конверт,
достал из него исписанную бумажку. На конверте печатные инициалы пристава: «Ф. А.»
Наденька все сразу поняла, и спазмы страха сжали ее горло.
— Это письмо, которым ты обманула Фильку Шкворня, найдено нами на месте преступления. Напрасно ты так опрометчиво поступила. Оно, как вещественное доказательство, включено в протокол… — Говоря так холодным шепотом, Прохор из кармана достал другую бумажку, сложенную в восьмую листа, и потрепал ее в воздухе:
— Вот этот самый протокол.
Протокола у Прохора, конечно, не имелось: на листке — похабные стишонки, принадлежавшие перу Ильи Сохатых.
— Кто же.., кто составлял этот протокол? Ведь не Федор же… Степаныч? — продрожала она голосом.
— Когда понадобится мне, — нажал Прохор на последнее слово, — тогда и ты и пристав узнаете в камере прокурора, кто составлял этот протокол. Но вы оба можете быть спокойны: Прохор Громов никогда не был предателем и не будет им.
Не расслышав заключительной фразы, Наденька схватилась за виски и, всхлипнув, присела на кушетку.
7
С ночи шел крупный дождь. Он выбивал дробный топот по железной крыше отдельного домика, где жил мистер Кук с лакеем Иваном. И барин и лакей проспали. Видимой причиной тому — неприятная погода. Американец вскочил с кровати, закричал: «Ого-го-го-го! Продрых!» — быстро надел трусики и, вместо того чтоб, прижав к тощим бокам острия локтей, во весь дух бежать купаться, он стал бегать под дождем вокруг своего дома. За ним увязался его черный пудель, потом из любопытства пристали еще две посторонние собачонки. Мистер Кук, возглавляя собачий бег, подсчитывал, сколько раз он должен окружить дом, чтоб покрыть расстояние до реки, куда ежедневно он гонялся купаться. Вышло приблизительно восемьдесят раз. Прикинув в уме
— Иван! Чаю! Бутерброд! Четыре экземпляр! Длинный, рябой, немножко придурковатый Иван, отвечающий за кухарку, прачку и лакея, услыхав хозяйскую команду и не желая портить под дождем костюм, стал в кухне быстро раздеваться догола. Потом швырнул на поднос кучу бутербродов, налил в кружку подслащенный чай, со всем этим выскочил на улицу и стремительно кинулся, подобно голенастому страусу, догонять хозяина. При этом лакей делал сложные прыжки, как-то потешно выбрасывая в стороны свои длинные волосатые ноги. Спешившая в лавчонку молодая солдатка Фроська, не узнав мистера Кука, но сразу же признав в нагом Иване своего вздыхателя, истошно завопила, побежала звать на помощь:
— Люди добрые! Караул!.. Ваньку моего обобрали догола. Какого-то жулика имает!
Меж тем мистер Кук, чуя за собой отчаянные скачки лакея, для веселости нажал; из-под его широких и плоских, как у обезьяны, ступней летели брызги. Нажал и лакей и вдруг, поскользнувшись, растянулся. Собаки вмиг с аппетитом пожрали сыр, булку, колбасу.
— Вот видите, васкородие, здесь неудобно, в дом пожалуйте, — сердито сказал лакей.
На пятьдесят девятом круге мистер Кук оборвал свой бег. Под скрипучий хохот проходящих старушонок оба они, слуга и барин, тяжело пыхтя, вошли в дом.
Через семь минут мистер Кук, красный, возбужденный, поехал на работу в ожидавшем его за воротами шарабане.
Подрожав после дождя и согревшись чаем, Иван облекся в фланелевый халат хозяина и стал прибирать квартиру. На письменном столе много бумаг, рулонов клетчатки и ватмана. Надо бы стереть со стола пыль, но Иван боялся. Он подошел к трюмо, придал своему низколобому, с вдавленными висками лицу надменное выражение физиономии мистера Кука и, погрозив сам себе пальцем, сказал хозяйским голосом:
— Ты, сукин сын, на столе ничего не сшевеливай! Понял? Адиет…
Времени много, барин вернется к семи. Иван развалился в кресле пред письменным столом, закурил хозяйскую трубку, надел на горбатый, перебитый в драке нос хозяйское пенсне и, скривив губы, крикнул:
— Иван! Штиблеты…
— Пшел к черту! — задирчиво ответил сам себе Иван. — Сам возьмешь, немецкая твоя харя, мериканец, черт!
— Иван! Я тебе по русской морде ударю…
— А вот попробуй-ка. На-ка выкуси, черт немаканый.. Да я тебе и во щи и в кашу наплюю достаточно… Жри!
— Иван! Я на тебя мистер Громофф пожалуюсь.
— Плевать я хотел на твой мистер Громофф. Для тебя, может, мистер, а для меня — тьфу! Да знаешь ли ты, немецкий мериканец, вот мы ужо твоему мистеру Громофф забастовочку загнем?.. Пролетарии всех стран, соединяйтесь — ты читал? Ты взгляни-ка, какие грамотки у меня в подушке есть.. Чихать смешаешься!..
Иван сбросил пенсне, открыл рот, прислушался: в кухне гремела посуда: забравшись на стол, пудель жрал накрученный для котлет фарш.
<