Угрюмое гостеприимство Петербурга
Шрифт:
— Каковы же теперь ваши планы? — поинтересовалась княжна. — Уедете за границу или останетесь в Петербурге?
Она нежно смотрела на Петра Андреевича. Этого взгляда он не мог вынести, потому что он выражал любовь и, казалось, так и светился от счастья находиться столь близко к любимому человеку. Петру Андреевичу хотелось сказать, что планы его, увы, никак не сопряжены с ней, но он почувствовал, что это будет жестоко.
— Мои планы… — задумчиво протянул Петр Андреевич. Ему необходимо было объясниться с Марией
Княжна ласково смотрела на него и с нетерпением ждала его ответа.
«Как я могу сказать ей это, глядя в эти нежные, влюбленные глаза? — думал Петр Андреевич. — Как я могу одним словом разрушить ее жизнь, лишить ее любви? Быть может, мне не стоит этого делать? Оставить все как есть? Нет, невозможно».
Он несколько раз пытался приступить, но слова застревали у него в горле. Он молчал.
Как тяжело в одночасье разрушить жизнь человека, который любит тебя! Как можно так жестоко поступать с ним?
Князь собрал в себе всю волю, все свое мужество, все силы. «Теперь я скажу ей об этом», — подумал он и сказал:
— Я должен уйти.
— Куда? — с непониманием спросила Мария.
— Уйти из вашей жизни, — ответил Петр Андреевич, с трудом произнося застревающие в горле приговоры. — Навсегда.
— Но почему? — в растерянности спросила княжна, по-прежнему нежно глядя ему в глаза.
Взгляд ее зеленых ласковых глаз обезоруживал князя. Он проклинал себя за бессердечность, однако он уже принял решение.
— Я не люблю вас. Так быть не должно.
Она молчала. Он продолжил:
— Я не могу быть с вами, это подло. Я не могу обманывать вас и играть с вашими чувствами. Со временем они будут только усиливаться, но я не буду вас любить.
— А что, если я уже люблю вас? — спросила его княжна.
Этих слов Петр Андреевич боялся больше всего. Он знал о чувствах Марии, но все же надеялся, что они еще недостаточно сильны.
Князь встал со стула и подошел к окну.
— Я не могу быть подле вас, — сказал он, глядя в окно. — Я не отвечу на ваши чувства, и осознание этого принесет вам страдания.
— Я не жду от вас самоотверженной и безумной любви, — произнесла кротко Мария, — мне не нужно всепоглощающей страсти — так бывает только в романах, не в жизни. Мне довольно того, чтоб быть подле вас, видеть вас, хоть иногда. Я не жду от вас страсти и не собираюсь целиком растворяться в вас.
— Но рано или поздно вы это сделаете, — грустно сказал Петр Андреевич. — И пока этого не случилось, мне лучше оставить вас.
— Не уходите из моей жизни, — тихо произнесла княжна.
— Мне лучше сделать это теперь, нежели продолжать тешить вас несбыточными мечтами о нашем семейном счастье. Этому не суждено произойти.
Он замолчал. Она не отвечала. Петр Андреевич вновь посмотрел
— Мне всегда было обидно за графа Александра Христофоровича. Он женат, имеет детей. У него любовниц полдворца, но он никогда никого не любил.
— А вы любили? — с горькой надеждой спросила княжна.
— Когда-то. Десять лет назад.
— И что произошло?
— Я был мальчишкой. Она вышла за другого. Я долго пытался прийти в себя и только через несколько лет оправился окончательно. Я больше не в силах полюбить. Я бесконечно виноват перед вами. Прошу вас, простите меня.
— Мне не нужно прощать вас. Я не держу на вас зла, — искренне ответила Мария. — Я просто хочу быть рядом с вами.
Петр Андреевич подошел к ней и тепло ее обнял. Она заплакала.
— Вы красивая, блестящая девушка, мне с вами интересно и приятно беседовать. — Князь осекся. Он хотел сказать «но я вас не люблю», однако это слишком уж отдавало слезливым французским романом.
— Но? — угадала Мария. — Всегда есть это «но». Мужчина всегда успокаивает женщину, но какой от этого толк?
— Если я теперь не оставлю вас, после вам будет больно.
Она подняла голову и посмотрела ему в лицо. Щеки ее были сухи, но в изумрудных глазах застыли слезы по безнадежной любви.
— Я не знаю, как мне жить дальше, — сказала она.
И правда, как жить, когда тебя так жестоко и безнадежно лишают всяческих надежд на счастье, палачом которого выступает горячо и безответно любимый тобой человек?
Князю было бесконечно жалко ее, он чувствовал исходящую от нее всепоглощающую любовь к нему — любовь, приговоренную к страданиям и слезам.
И в порыве жалости, не нежности к ней, он нагнулся и крепко поцеловал ее в губы. Она ответила отчаянным и исступленным поцелуем, обвив его шею руками и всем телом прижавшись к нему.
— Прощайте, — сказал Петр Андреевич, глядя в ее влажные глаза.
Он подошел к двери и в последний раз посмотрел на Марию.
— Я люблю вас и все равно буду любить, — произнесла она.
Князь развернулся и вышел из кабинета.
С болью он покидал ту, которая продолжала бесконечно любить его. Каждый шаг его тяжелых сапог эхом отдавался на мраморной лестнице дома Ланевских — дома, в котором его любили, словно он был членом семьи.
Выпрямившись и расправив плечи, князь Суздальский твердым шагом спустился с крыльца. Он знал, что Мария смотрит на него из окна кабинета, но не позволил себе оглянуться.
Уверенным шагом он шел по набережной Мойки к Марсову полю. Пройдя сквозь него, он вышел к берегу Невы и пошел обратно — в сторону Невского проспекта, в самом начале которого сел в кофейне и пообедал.
Он размышлял о своем поступке и наблюдал, как медленно темнеет за окном северное петербургское небо.
О, если бы он мог ее любить!