Уходи под раскрашенным небом
Шрифт:
Я не ходил в детский сад, и жили мы преимущественно по семь-восемь месяцев на даче. До школы я практически не знал, с чем играют другие дети. Мои игрушки были деревянными или картонными. Редко – железными, такие конструкторы. Потом уже в школе мама моего одноклассника с восторгом воскликнула, глядя на мой самолет для классной выставки: «У моего папы в детстве был такой конструктор! Где вы его достали? Сейчас же нигде не продают, раритет!».
Кажется, это был единственный раз, когда одноклассники посмотрели на мою игрушку с интересом. Правда, через пару минут естественный интерес
Знаете, при всей отсталости и простоте моих игрушек, при всей красоте и детализированности игрушек одноклассников, меня всегда отталкивал в них этот запах китайской пластмассы или дешевых красок, неизменный спутник практически всех машинок, Лего, пистолетов и прочих радостей. Даже их гаджеты пахли также. Мама замучилась со мной выбирать телефон в третьем классе, когда уже нужно было самому добираться в музыкалку. Продавцы давали нам в руки разные модели, а я их нюхал и отбраковывал одну за одной, не смотря на сочувствующие лица окружающих (наверное, думали, что я аутист).
Удивительно, как важны были для меня запахи. С годами стало чуть легче, я дифференцирую их блестяще, но это уже не мешает мне внутри них существовать, не отвлекает. А тогда, бывало, доходило до тошноты. Я с восторгом брал в руки игрушку друга, которую еще нужно было как-то выклянчить, и наслаждался ей несколько мгновений, пока вдруг не начинал как будто задыхаться. Фигурально выражаясь.
Нет, я не падал в обмороки (по крайней мере, в том возрасте и от таких мелочей), но запах этот как будто начинал нарастать, заполнять не только мои дыхательные пути, но и всю ауру вокруг. И вот я стою, как в дурмане, не зная, что лучше предпринять, игрушка неуютно замирает в моих брезгливых пальцах, а следующий ждущий одноклассник уже нетерпеливо тянет к ней свои руки. В общем, наблюдать со стороны со временем оказалось намного безопаснее и, вследствие этого, намного интереснее. Я, наверное, сумел себя приучить к этой созерцательной позиции, которая позволяет замечать намного больше. И опять же, фантазировать, фантазировать, фантазировать…
Так вот, представил я наше с вами общение по видео связи, и даже вдохновение улетучилось. Настолько теряется как раз вот это ощущение удивительно тонкой работы воображения: каждая строчка, каждое слово ваше я произношу с той интонацией, с какой его может произнести ваш образ в моей голове. Возможно, он ничего общего не имеет с вами настоящей, и потому еще более прекрасно так и остаться в неведении.
Будь моя воля, я бы писал вам письма от руки! Жаль только, что идут они теперь целую вечность. О, как бы вдохновляющее это было: по-старинке ходить на почту, покупать марки, запечатывать конверты… У меня есть прекрасный ретро-набор, дар моего литературного наставника: перьевая ручка с чернильницей и бронзовый нож для разрезания конвертов. Боюсь, нож никогда мне не доведется опробовать, так и останется он украшением стола.
В общем, подводя итог, я все-таки против общения по видео звонкам, уж извините. Хотя…Может быть, если вам так важно, чтобы ваш образ в книге был максимально приближен к вашей истинной личности, нам стоит подумать о варианте очных встреч. Это уже немного другое. По видеосвязи я смогу
Так что теоретически я готов, только нужно будет обговорить все детали. У меня даже виза есть годовая шенгенская, так что вам не придется мучиться с приглашениями. Только с командировочными и жильем. Хотя жить я мог бы, например, прямо у вас в клинике – там же есть кровати в палатах? Наверняка, они не всегда заняты. А я бы мог прочувствовать всю атмосферу изнутри, почувствовать энергетику этих людей! Только вот больничную еду я не готов употреблять, вы уж извините. Нет, я понимаю, что у вас наверняка кормят лучше, чем в российских больницах, но все же я имею очень специфические пищевые привычки. Так что просто командировочные и билет! И я смогу написать именно такую книгу, какую вам мечтается!
С уважением и надеждой,
Михаил Петричкин.
From: Colin Thompson colin-believeinscience@…
To: Elisabeth Shneider elizabethshneider@…
Дорогая Элизабет!
Как вы все же молоды! Наверное, и половины моей жизни еще не прожили? А я самый старый житель Австралии. Намного старше Харбургского моста. И, кстати, живу в самом старом городе этой страны. Да-да, последние лет десять я только и делаю, что ищу с чем сравнить свою жизнь (с кем-то одушевленным, как вы понимаете, сравнить ее уже невозможно. Разве что какие-нибудь черепахи, деревья в расчет не беру, они достаточно быстро покрываются корой, так что к морщинам привыкают практически с юности). Правда, наш город старше меня всего на каких-то сто с небольшим лет, то есть он прожил две моих жизни, как я прожил уже две ваших.
Для города годы – это развитие и процветание. Мой город растет, перестраивается, облагораживается, он наполняется новой жизнью, спешит за прогрессом. Его болезни, изъяны и поломки исправляют, вылечивают, находят пути решения для всех его проблем. Заторы и пробки – вот тебе новые дороги и скоростные поезда. Плохая экология – вот тебе велосипедные дорожки и программы озеленения. Даже если б что-то взорвали, как когда-то у наших несчастных новозеландских соседей, это бы наверняка восстановили за пару лет.
Конец ознакомительного фрагмента.