Уинстон Черчилль
Шрифт:
Вечером Уинстона нашел учитель географии.
— Вы поразили меня, Черчилль. Я и не предполагал, что вы так хорошо знаете мой предмет. Почему вы раньше это так тщательно скрывали? Можете же, когда захотите! Высший балл, высший! Несмотря на грязь, которую вы, как обычно, умудрились развести даже в экзаменационном билете.
— Вы хотите сказать, что я попадаю в военный класс? — парень не верил услышанному.
— Да. Но учитывая предыдущие «успехи» и низкий рейтинг, вы зачислены только в «армейский» класс. Там вас подготовят к офицерской карьере. К государственной деятельности вы явно не пригодны.
— Почему? — подчеркнуто вежливо спросил Уинстон.
—
— Так точно, сэр! — ответил парень, салютуя по-военному.
1. Что за страна выпала Уинстону на экзамене по географии?
2. Каким образом можно вычислить шанс вынуть определенный билет и решились бы вы положиться на удачу, как это сделал наш герой?
3. Когда и при каких обстоятельствах Черчиллю придется работать с учеником, которого он когда-то сбросил в бассейн?
Раздел пятый
«Больше всего в мире я стремлюсь к репутации храбреца»
Бах! Бах!
Эти звуки вывели Рэндольфа Черчилля из состояния глубокой задумчивости. Когда он писал речи, то будто оказывался в глубоком туннеле, замуровывался в нем, сосредотачиваясь на сути вопроса. И пока он не заканчивал работу, выдернуть его из этого состояния было сложно, почти невозможно. Но если кому-то это удавалось — гнев лорда бывал страшен. Он сразу сыпал проклятиями, несмотря на статус, возраст и пол «преступника», о чем впоследствии не раз жалел.
Лорд Рэндольф подскочил к окну, как ужаленный. На поляне, припорошенной снежком, он увидел двух своих сыновей — 18-летнего Уинстона и 12-летнего Джека, а также племянника, 14-летнего Роберта. Джек держал охотничье ружье, а Роберт поднимал за лапы куропатку. Старший из этой троицы стоял, поставив ногу на парапет клумбы. Он победно оглядывал окрестности, будто находился вовсе не в Борнмуте, имении своей тетки, а в дикой Африке, и только что подстрелил не куропатку, а взбесившегося слона.
Дергая рычаг, лорд Черчилль чуть не выломал раму в чужом доме. Справившись, он свесился из окна и завопил:
— Несносные мальчишки! Вы понимаете, что кроме вас в доме еще кто-то есть?! И эти люди могут быть заняты чем-то важным! Да! Если вы этого не понимаете — мне вас жаль! Вы хулиганы — хулиганами и останетесь!
«Несносные мальчишки» молчали, потому что прерывать этот поток было бессмысленно. Они стояли с виноватым видом. Джек даже положил на траву ружье, а Роберт бросил несчастную птицу и убрал руки за спину, как бы говоря «я тут ни при чем». И только Уинстон стоял, держа ногу на парапете. Более того, — и это особенно взбесило отца — он раскачивал плохо подогнанный кирпич, вскоре вывалив его.
— Кто зачинщик, кто?! — продолжал разгневанный лорд. Ответа не было. — Молчите?! «Один за всех и все за одного»? Думаете, я не знаю, кто здесь главный? Уинстон, марш сюда.
Увидев, как «зачинщик» побежал к дому, лорд Рэндольф снова крикнул:
— Нет, нет!!! Только не на персидский
Лорд и депутат парламента рухнул в кресло. В последнее время он плохо себя чувствовал. То, что раньше давалось ему легко, почти шутя, теперь требовало огромных усилий — а ему ведь только 45 лет! Как многое из того, над чем он трудился, еще не сделано. Правительство этих проходимцев-либералов во главе с Гладстоном — снова у руля; петля ирландской проблемы затягивается все туже; избирательное право дают кому попало, отказывая в нем разве что нищим и детям… Даже вопрос его собственного назначения послом во Францию вот уже несколько месяцев висит в воздухе.
Но чем дальше, тем острее чувствовал лорд Черчилль, что больше всего его беспокоят необычно узкие, эгоистические интересы. В частности, его собственное здоровье и будущее 18-летнего сына, балбеса Уинстона. Дважды завалить экзамены — нет-нет, даже не в Итон, где учились все представители их семьи! Не поступить в Итон, где были высокие требования — это еще можно как-то понять! Но дважды срезаться в Сандхерст! Для Рэндольфа Черчилля это было непостижимо.
В дверь осторожно постучали.
— Входи, — сказал отец. Он уже был спокоен и сдержан, как и положено настоящему англичанину.
— Простите, недавно вы говорили, что мы можем пострелять. Но так и не собрались, и я подумал… — начал было Уинстон.
— Я писал важную речь для предстоящей сессии парламента, а вы своими выстрелами сбили меня с мысли. Но какой смысл это объяснять — вопросы государственной политики тебя не интересуют! — сказал лорд Черчилль.
— Если вы надеялись, что я стану вашим помощником, как Остин Чемберлен, работающей секретарем своего отца, или Герберт Гладстон, который везде таскается вместе с «великим старцем» — своим папашей, то вы ошибались! — вызывающе заявил Уинстон.
Не успел лорд прийти в себя от такой дерзости, как сын продолжил:
— Они готовы выполнять роль мальчиков на побегушках и жить в тени славы своих предков. Им даже в голову не приходит, что родители порой ошибаются! Но это не обо мне! Я уверен, что должен идти своим путем. Эта хваленая «наследственность» загубит Британию!
— Возможно, ты хочешь покритиковать и мои решения? — поинтересовался лорд Рэндольф, багровея.
— Запросто! — и, поняв, что сболтнул лишнего, Уинстон поторопился объяснить. — Вчера прошло шесть лет, как вы подали в отставку с поста министра. Тогда вы не соглашались со своими коллегами по кабинету в вопросах внешней политики. Речь шла о вмешательстве Британии в европейский военный конфликт. Безусловно, я согласен с вами, что приоритетом для нас должны быть интересы империи и собственные колонии. Однако, занимаясь внутренними вопросами, мы не можем игнорировать самое важное: европейские дела. Ведь именно Европа и ее основные игроки формируют повестку дня!
Уинстон остановился, чтобы набрать воздуха. Отцу стало очевидно, что сын не просто болтает, а излагает то, над чем он долго думал. «Ну и ну», — подумал лорд.
— Если мы не будем держать руку на пульсе, — продолжал Уинстон, — если мы попробуем замуровать люки — пусть, мол, французы с немцами хоть поубивают друг друга, — мы, безусловно, сэкономим бюджет. Однако и проигнорируем важнейшие изменения. В будущем это приведет к гораздо большим потерям как денег, так и репутации! Сейчас идут необратимые процессы, многое происходит непосредственно у границ империи. Изоляционизм уже не работает — войны гремят по всему глобусу!