Украина и Речь Посполитая в первой половине XVII в.

Безьев Дмитрий Анатольевич

«Кроме этих вооруженных сил, разбросанных по отдельным имениям, крупные феодалы располагали отрядами иноземцев, главным образом из татар. <…> Князь Константин Острожский имел отряды татар в Остроге и Староконстантинове. В Староконстантинове татары жили в предместье города отдельной улицей, никаких повинностей, кроме военной, не несли и составляли отдельную хоругвь. <…> Использовал их в своей “домашней войне” как “рыцарских людей” даже мелкий феодал» [136] .

136

Там же. – С. 54.

«В 1620 году князь Януш Острожский располагал отрядом в 992 человека, набранным из бояр: 216 стрелков, 156 лесных стрелков, 400 гайдуков, 40 гусар, 180 “пятигорцев”» [137] .

Магнаты в качестве своих резиденций и опорных пунктов использовали многочисленные замки, укрепления принадлежащих им городов, а также и королевские города, в которых они занимали административные должности старост. Например, у А. И. Барановича читаем: «Опорными пунктами для вооруженных сил феодалов служили замки

со складами боеприпасов и артиллерией. В цейхгаузе Староконстантиновского замка, например, в 1603 году находилось: 5 орудий (два медных и три железных), 17 пищалей, неисправная кулеврина, две бочки пороха, ружейные заряды, “огненные пули” (приправленные смолой), кожаные ведра для пороха и др. В 1621 году в этом замке было семь орудий, две кулеврины, 24 пищали, 320 ружей, 6 бочонков пуль к пищалям, 53 бочонка пороха. В 1636 году, кроме орудий, в цейхгаузе имелись: две длинные кулеврины, 24 пищали, 306 ружей. В цейхгаузе был каменный бастион для пороха, в нем 31 бочонок пороха, один бочонок материала, необходимого для отливки пуль» [138] .

137

Там же. – С. 53.

138

Там же. – С. 55.

Король Речи Посполитой в это же время располагал гвардией в 1 500 человек и командой жолнеров, именуемую «венграми», которая выполняла функцию полиции в радиусе одной мили от местопребывания священной персоны монарха. Королю подчинялась и армия, так называемое «Кварцяное» войско. Оно состояло из подразделений наемников (как правило, пехоты) из немцев и «посполитого рушения», то есть дворянского ополчения. Армия могла собираться только по решению сейма, который и ассигновывал на ее сбор и наем соответствующую сумму денег. Кроме того, подразделения посполитого рушения непосредственно собирались в воеводствах и подчинялись соответствующим воеводам и каштелянам, то есть представителям магнатерии. Таким образом, в мирное время король вооруженными силами практически не располагал.

Располагая такими значительными военными силами, феодалы Речи Посполитой производили периодически «наезды» на имения соседей. А магнаты вообще вели «приватные войны». Примеры таких наездов даны, например, у А. И. Барановича, книгу которого я уже неоднократно цитировал выше.

«В 1605 г. Филон, сын Александра Воронина, со своими Трояновскими и шумскими подданными “наехал” на расположенные возле г. Житомира села Михалкову Поляну и Соколов; села эти он разрушил, крестьян разогнал и ограбил: забрал у них лошадей, волов, рогатый скот и пр. В 1609 г. шеститысячный отряд князей Ружинских напал на г. Черемошную: город и замок были сожжены, многие жители убиты, несколько человек уведены в плен. В 1614 г. возный встретил в селе Дзвинячей крестьянина села Гриневец Кременецкого повета и спросил его, почему село Гриневцы опустело. Тот ответил, что наехали на село бояре, стрельцы и подданные из села Залисец (отряд князя Михаила Вишневецкого), “нас самих и жен наших избивали, убивали, имущество наше побрали, а нас выгнали прочь”. В 1622 г. Ян Пац “наехал” на село Окно Луцкого повета со шляхтой Черторыйского и Владимирецкого Ключей, с боярами и стрельцами. Слуги владельца с. Окно пытались преградить им дорогу, но были разбиты. Отряд сжег село, ограбил крестьян и четырех из них повесил. Крестьяне разбежались, долго прятались в лесу. Летом 1643 г. владелец Коростышева и Студеной воды, Людвиг Олизар Волчкевич, напал на соседнее село Минийки с четырехтысячным вооруженным отрядом. В то время как часть этого отряда топтала хлеба, другая – стреляя, с криком ворвалась в село. Крестьяне бежали. Всадники догоняли убегавших, били, срывали с них одежду, а затем ринулись в крестьянские дворы грабить имущество, увели несколько человек с собой. Во время набега они растоптали лошадьми крестьянского ребенка и сожгли крестьянский двор. Население городов и сел не выдерживало этих “домашних войн” и разбегалось. В 1588 г. опустевшим стоял г. Свинохи Владимирского повета Волынского воеводства: население города – “христиане и евреи” разбежались из-за частых “наездов” феодала Яна Жоравницкого. В 1620 г. феодалы Владимирского повета Юрий и Василий Мелешки Микулинские с отрядом в 200 человек “наехали” на Торчинскую и Садовую волости Луцкого католического епископа; в течение четырех дней они грабили, избивали и мучили крестьян этих волостей. От грабежей из Торчинской и Садовой волостей ушло 69 крестьян. <…> Всего после “наезда” упомянутых феодалов из этих сел ушло около 4 % крестьян. На Украине на протяжении второй половины XVI и первой половины XVII века такие наезды совершались тысячи раз» [139] .

139

Там же. – С. 122–123.

Надо заметить, что феодалы (про магнатов и говорить нечего) чувствовали себя на Украине в первой половине XVII века столь уверенно, что не боялись посягать и на королевские имения. Так, например, существует следующее свидетельство этого (одно из многих): «1640 г. апреля 8 (нов., ст. 18). – Жалоба крестьян королевской деревни Перегинск на трембовльского старосту Г. Балабана, захватившего крестьянский скот, хлеб, деньги и другое имущество, с приложением реестра убытков» [140] .

140

Воссоединение Украины с Россией: Документы и материалы в трех томах. – М., 1953. – Т. 1. – Док. № 185. – С. 305.

Документ этот с перечнем убытков занимает 2,5 страницы текста. Приведем только начало и конец его:

«Перед урядом и актами нынешними галичскими гродскими старостинскими лично предстал шляхетный Матьяш Щепковский, администратор королевского имения деревни Перегинск, в настоящее время находящегося в аренде шляхетного Станислава Иоанна Яблоновского, королевского подчашего, а также предстали подданные из этой деревни работные – атаман Андрус Соломович, <…> которые жаловались на трембовельского старосту Георгия Балабана за то, что он осмелился в упомянутом имении Перегинск захватить десятки волов и другой скот, а также

захватил и отобрал у упомянутых подданных хлеб и наличные деньги и причинил им многочисленные обиды и насилия, чем привел их к большой нищете, как это излагают в специальном реестре убытков упомянутые жалующиеся подданные настоящему уряду. <…> Со всей общины взято и в Стрятин угнано 170 яловиц. <…> У всей общины взято наличных денег 2000 злотых. О каковых обидах и всяких несправедливостях и насилиях, им причиненных, против вельможного упомянутого трембовельского старосты снова и снова жалуются и обязуются по этому делу добиваться законным путем своих прав» [141] .

141

Там же. – С. 307–309.

Этот документ отражает и еще одну особенность положения дел в королевских имениях. А именно – то, что «шляхте удалось утвердить свою власть не только над собственными, но и над королевскими крестьянами. Последние жили в коронных имениях – крулевщизнах; но эти имения, как уже было сказано, в большинстве раздавались во временное владение заслуженным лицам, которые таким путем приобретали власть над крестьянами, судили их, собирали с них подати. Шляхта приобретала власть над королевскими крестьянами также посредством покупки солтыств в селах, состоящих на немецком праве. С 1607 года все солтыства, остававшиеся еще в руках крестьян, стали раздаваться только шляхте» [142] . Солтыство – наследственное крестьянское держание, образованное на неиспользуемой земле феодала, юридически основанное на немецком поземельном праве. Любой крестьянин мог занять неиспользуемую господскую землю и вести на ней хозяйство. Он обязан был уведомить об этом феодала, как о свершившемся факте, и договориться с ним только о размере выплачиваемой натуральной ренты (как правило, скотом). Других повинностей такой крестьянин не нес. Такого рода хозяйства были характерны для Прикарпатья.

142

Любавский М. К. Указ. соч. – С. 385–386.

Опираясь на источник, выясним, кто мог претендовать на столь завидное место, как трон Речи Посполитой, а заодно прочитаем замечательное описание элекции короля Владислава Четвертого, данное современником и участником события.

В книге Гийома Левассера де Боплана «Описание Украины», в главе «Как избирают короля» читаем:

«Когда умер король Сигизмунд Третий, архиепископ гнезненский занял его место, чтобы возглавить и руководить конвокацией, созванной им в Варшаве спустя две-три недели после смерти короля. Все сенаторы не преминули явиться сюда для обсуждения и определения времени и места выборов нового короля. Договорившись между собой и решив это, каждый сенатор возвратился в свое воеводство, чтобы созвать здесь находящийся в его ведении сеймик, то есть собрать знать (подлежащую его управлению) в определенное время и в известном месте, куда не упустила (возможности) съехаться вся знать. Собравшись, они сообща рассуждают об избрании нового короля. Причем каждый старается высказать собственные доводы сообразно своим симпатиям. Затем, после всех дебатов и споров, они приходят к согласию относительно нескольких князей. Назначенные на элекцию депутаты должны поддержать одного из них, а не кого-то другого, после того как каждый заявит полномочия, полученные от выбравших его на право участвовать в выборах и подавать голос в пользу одного из пяти-шести предложенных (кандидатов). Таким образом, в одно и то же время каждый сенатор делает в своем воеводстве то, что сказано выше. Итак, все послы воеводств (или провинций) являются первыми, имеющими наибольшее влияние и значение при голосовании на сеймах. Как и воеводы, они говорят от имени всей округи, ибо, прежде чем явиться на заседание (сейма), они совещаются и приходят к соглашению относительно всего того, что назначено к обсуждению, и не делают после этого никаких уступок. Таким образом, вся сила находится в их руках, если так можно сказать, так как там нельзя ни принять, ни утвердить ни одного пункта, если на это не будет согласия всех послов. И если найдется хотя бы один, кто запротестовал бы и крикнул бы громко: “Nie wolno” (Nievolena) (что в переводе на наш язык обозначает “Вы не имеете права”), все сорвется. Они (послы) пользуются этим правом не только при избрании короля, но также на любом другом сейме могут отменить и перечеркнуть все, что решено сенаторами. Основополагающими в своем государстве они считают такие положения:

1. Ни один благородный не может претендовать на корону, а также не может предлагать себя или голосовать за себя, чтобы избираться королем.

2. Тот, кто избирается королем, должен принадлежать к римско-католической апостольской вере.

3. Тот, кого избирают королем, должен быть иностранным подданным, не имеющим никаких земельных владений в их государстве. Хотя сыновья польского короля являются княжичами, рожденными в этой стране, они все же считаются среди них (поляков) чужестранцами и не могут приобретать наследственных имений и (получать) наследство, как прирожденная знать. Вот поэтому они и могут быть избранными в короли, как и произошло с королем Владиславом Четвертым, который после смерти своего отца короля Сигизмунда Третьего был старшим княжичем. Ему наследовал его брат Иоанн Казимир, ныне царствующий.

Вот порядок, которого они придерживаются при элекции короля, происходящей обычно в открытом поле на расстоянии полулье от Варшавы, столицы Мазовии, где обычно находится резиденция короля. В (варшавском) замке всегда собираются сеймы, поскольку этот город является как бы центром всех объединяющихся под польской короной провинций. Место элекции находится в полулье от упомянутого города по направлению к Гданьску (Danzitk). Здесь устроена небольшая площадка в 1 000-1 200 шагов в окружности, обнесенная неглубоким рвом шириной в 5–6 футов, дабы воспрепятствовать доступу лошадей на эту площадку. Здесь есть два больших шатра: один для элекции, где заседают все сенаторы, другой – для собрания всех послов от провинции, которые совещаются между собой; прежде чем явиться на большое заседание сената, каждый предъявляет свои полномочия и (излагает) то, на что он может согласиться. На совещаниях они согласовывают все, что должны принять или оспорить. Ежедневно они таким вот образом собираются на заседания, которые каждый раз длятся 6–7 часов; в течение этого времени они высказывают всевозможные доводы, направленные на сохранение своих вольностей.