Украинка против Украины
Шрифт:
Кажется, дальше некуда. Но, оказывается, можно. Гринченко переплюнула "приятелька" Пчилки София Русова. Украинка "дізналася, що Русова написала рецензію на її нововидрукувані драми. Але те не дало ні найменшого задоволення: Русова рецензувала, не читаючи… Ех, важко бути письменником у такому середовищі, яке як не німе, то недолуге. Бути голосом, волаючим у пустині без відгуку, все-таки нікому не весело, хоч би він мав і так мало претензій на популярність, як вона! Але потрапляти в поле зору недобросовісного рецензента також мало втіхи" (7, 399). "Софія Русова — українська громадська діячка, педагог і письменниця, співзасновниця педагогічного журналу "Світло". Автор численних статей з педагогіки, літератури і мистецтва" (11, 366). Вот и об Украинке статейку сочинила. Не читая. Большая оригиналка.
Имя Гринченко часто ассоциируется
Меценат и издатель газеты "Рада" Е. Чикаленко вспоминал: "Редакційна братія жила собі як поденщики, аби день до вечора, аби побільше дістати гонорору. Коли я не видержав якось і сказав:
— Люди добрі, як же можна домагатися побільшення гонорару, коли газета дає страшні втрати, треба ж совість мати!
То Грінченко, образившись, кинув мені:
— Я 20 літ робив дурно на користь українського народу, а капіталісти наші, визискуючи той нарід, придбали собі гроші, то повинні вони тепер платити за мою працю як слід.
Ну, що ти йому скажеш на це!? Не доведи Господи робити яке-небудь гуртове діло з такими прямолінійними людьми! Грінченко прекрасний робітник, але, мовляв М. В. Лисенко: "Треба, щоб він собі працював на необітаємому острові" (16, 447).
Однако, сам этот трудолюбивый деятель пера считал себя "лицарем" без страха и упрека: "Не забуваймо, що ми — як каже Гайне — лицарі Св. Духа — кожен по своїй спромозі. А в світі нема нічого кращого, нічого достойнішого людської гідності, як бути лицарем Св. Духа, боротися за світ і правду проти темряви й кривди!". Забужко справедливо называет такую заявку "профанно-самовдоволеною": "Для Б. Грінченка це просто ефектна метафора, де він не підозрює жодних укритих смислів" (10, 379). Вот только сама она под "Святым Духом" имеет в виду вовсе не то, что сказано в Библии.
4.10. Б. Кистяковский и другие
В конце XIX — начале XX века в России начала формироваться мощная социологическая школа. Достаточно сказать, что до Первой мировой войны с первыми большими работами выступил Питирим Сорокин (всезнайка Ленин пытался полемизировать с тем, кто в эмиграции стал всемирно известным социологом и фактически создал американскую социологическую школу). Выдающимся русским социологом был украинец Богдан Кистяковский. Он хоть и был киевским знакомым Украинки, но думал своей головой.
В 1902 году в Москве вышел сборник "Проблемы идеализма", в котором его авторы расставались с собственными идеологическими увлечениями молодых лет (в частности, с марксистским прошлым), предрекали метафизический поворот и небывалый расцвет идеализма и метафизики. Киевлян в сборнике представлял профессор политэкономии Киевского Политехнического института С. Булгаков (который через год издаст известную книгу "От марксизма к идеализму"). Он сознательно и всецело перешел к религиозному миропониманию. При известии о Манифесте 17 октября Булгаков в толпе студентов, нацепив красный бант, вышел на демонстрацию, но в какой-то момент "почувствовал совершенно явственно веяние антихристова духа" и, придя домой, выбросил красный бант в ватерклозет.
Другой участник сборника Н. Бердяев родился в Киеве в семье отставного военного, бывшего предводителя дворянства (как и отец Украинки). Был воспитанником Киевского кадетского корпуса. Учился на естественном, а затем юридическом факультете Киевского
Редактором сборника был Павел Иванович Новгородцев. Уроженец г. Бахмут Екатеринославской губернии (ныне Артемовск Донецкой области), он стал основателем Московской школы философии права. Его статья в сборнике называлась "Нравственный идеализм в философии права". Он совершает "разрыв с традициями исключительного историзма и социологизма и переход к системе нравственного идеализма". Для него этика может быть основана только на идее "абсолютной ценности", — поэтому он с редким у него пафосом говорит здесь о "радостном признании абсолютных начал".
В такой компании и оказался Богдан Кистяковский. Он родился в семье известного киевского юриста, профессора Киевского университета, одного из активистов "Громади" А. Кистяковского. Уже во время учебы работает в кружке, который вдохновляется идеалами украинского возрождения. Был исключен из Киевской, а через год — из Черниговской гимназии. Поступив на историческо-филологический факультет Киевского университета св. Владимира, становится активным членом студенческого драгомановского кружка. В 1889 г. с товарищами едет на Галичину для установления связи с Франко и Павлыком (а при возможности — с Драгомановым). После ареста австрийской полицией попадает в киевскую Лукьяновскую тюрьму. Продолжая учебу в Харькове и Дерпте, участвует в марксистских кружках. В Киеве организует марксистский кружок, куда входили Бердяев и другие. Очередной арест, тюрьма и выезд за границу. Изучение европейской философии и анализ общественных процессов привел его к разочарованию в марксизме. С начала XX века свою позицию он называет "научно-философский идеализм". И вот в сборнике "Проблемы идеализма" появилась статья "Русская социологическая школа и категория возможности при решении социально-этических проблем": "Русские социологи гордятся тем, что они внесли этический элемент в понимание социальных явлений и заставили признать, что социальный процесс нельзя рассматривать вне одухотворяющих его идей добра и справедливости".
Все это писалось накануне первой русской революции. Итоги же кровавой революции подводились уже в сборнике "Вехи" (1909). Кистяковский в статье "В защиту права (интеллигенция и правосознание)" констатировал: "Русская интеллигенция состоит из людей, которые ни индивидуально, ни социально не дисциплинированы… Русская интеллигенция никогда не уважала права, никогда не видела в нем ценности; из всех культурных ценностей право находилось у нее в наибольшем загоне… Наше общественное сознание никогда не выдвигало идеала правовой личности… Духовные вожди русской интеллигенции неоднократно или совершенно игнорировали правовые интересы личности, или выказывали к ним даже прямую враждебность". Далее он в качестве примера приводит слова Плеханова на Втором съезде РСДРП (1903): "Успех революции — высший закон… Если бы в порыве революционного энтузиазма народ выбрал очень хороший парламент, то нам следовало бы стремиться сделать его долгим парламентом; а если бы выборы оказались неудачными, то нам нужно было бы стараться разогнать его не через два года, а если можно, то через две недели". Так именно и действовали большевики, когда на выборах в Учредительное собрание получили свои 10 % голосов. Они его просто разогнали. И на долгие десятилетия воцарилась диктатура. А репетиция была в 1905 году: "Убожеством нашего правосознания объясняется и поразительное бесплодие наших революционных годов в правовом отношении… На наших митингах свободой слова пользовались только ораторы, угодные большинству; все несогласно мыслящие заглушались криками, свистами, возгласами "довольно", а иногда даже физическим воздействием".