Украинское национальное движение. УССР. 1920–1930-е годы

Марчуков Андрей Владиславович

Шумский тоже был сторонником форсирования украинизации, но именно с позиций восстановления «исторической справедливости». В своем противостоянии Кагановичу он начал апеллировать к Сталину. В октябре 1925 и апреле 1926 г. он поднимал вопрос о замене Л. Кагановича на посту генерального секретаря КП(б)У В. Чубарем, обвиняя его в формально-аппаратной украинизации, из-за которой создавалось положение, при котором «рост украинской культуры и украинской интеллигенции идет быстрым темпом», а партия Украины от него отстает и может упустить это движение, если не возьмет его в свои руки [1012] .

1012

См. об этом: Сталин И. В. Соч. Т. 8. С. 149.

Вину за отставание партии А. Шумский возлагал на Л. Кагановича, чьи личные качества и методы работы (авантюры, карьеризм, «метод организационного нажима», «оттирания высших советских учреждений и руководителей этих учреждений» от реального управления) (вот они – личные полномочия! – А. М.) не соответствовали, как он считал, потребностям КП(б)У [1013] . Но не только Л. Каганович виделся «злым гением» украинизации. Он был лишь верхушкой айсберга, название которому, как можно понять из слов наркома просвещения, предательство национальных интересов

украинского народа компартией Украины и особенно коммунистами-украинцами. Собственно, по глубокому убеждению А. Шумского, этнические украинцы-коммунисты делились на две неравные группы. Одна – это настоящие украинцы, с болью отзывающиеся на то угнетенное «колониальное» положение, в котором находился (а если продолжить его мысль, и остается до сих пор, потому что УССР не стала подлинно самостоятельным государством) украинский народ. Но «они в партии забиты, загнаны и составляют меньшинство даже арифметическое, не говоря уже о влиянии». И происходит это «потому, что в партии господствует русский коммунист, с подозрительностью и недружелюбием, чтобы не сказать крепче, относящийся к коммунисту-украинцу». Русский коммунист-господин (а в эту категорию попадали не только великороссы, но также обрусевшие инородцы и евреи, как Каганович) правил не сам, а «опираясь на презренный, шкурнический тип малоросса, который во все исторические эпохи был одинаково беспринципно-лицемерен, рабски-двоедушен и предательски подхалимен. Он сейчас щеголяет своим лжеинтернационализмом, бравирует своим безразличным отношением ко всему украинскому и готов всегда оплевать его (может, иногда и по-украински), если это дает возможность выслужиться и получить теплое местечко» [1014] .

1013

Там же. С. 150.

1014

РГАСПИ. Ф. 81. Оп. 3. Д. 135. Л. 22–23.

Именно в этой неукраинской, малороссийской психологии усматривал Шумский причины трудностей, с которыми пришлось сталкиваться украинизации («идет туго» [1015] ), а УССР из-за них же не могла превратиться в подлинно самостоятельную советскую республику. Как можно убедиться, коммунист, нарком просвещения УССР слово в слово повторял то, что думали и говорили в своем кругу о большевистском режиме, о характере партии украинские националисты в эмиграции и внутри страны. На существующую действительность Шумский смотрел с позиции украинского националиста, сторонника и участника реализации украинского национального проекта. Главное препятствие – это русскость (и свои «шкуры» – «малороссы») и партия как ее современный носитель (пусть и формальный, вненациональный). Таким образом, бывший боротьбист Шумский, еще в 1920 г. называвший Красную армию оккупационной силой [1016] , не только не отказался от своих прежних эсеровско-боротьбистских взглядов, но и считал ту позицию, которую он занимал до момента вступления в КП(б)У, правильной. «Партия должна стать украинской и по языку, и по культуре» [1017] , -считал он. Строительство Украины надо вырвать из рук малороссов и тех, кто «не привлекает к руководству партийной и профсоюзной работой коммунистов, непосредственно связанных с украинской культурой», и передать его тем людям, которые «верят в дело украинской культуры… знают и хотят знать эту культуру, которые поддерживают и могут поддерживать нарастающее движение за украинскую культуру». А для этого, считал нарком просвещения, надо было самыми решительными темпами проводить украинизацию «в партии и среди пролетариата» [1018] .

1015

Цит. по: Сталин И. В. Соч. Т. 8. С. 149.

1016

См. об этом: Попов Н. Н. Указ. соч. С. 287.

1017

РГАСПИ. Ф. 81. Оп. 3. Д. 135. Л. 23.

1018

Цит. по: Сталин И. В. Соч. Т. 8. С. 149–150.

Конфликт внутри КП(б)У сразу же привлек внимание противников Страны Советов. За ситуацией внимательно следила украинская общественность, а эмиграция восприняла конфликт с воодушевлением, посчитав его началом долгожданного перерождения партии в защитницу украинских интересов. Например, один из столпов эмиграции Н. Шаповал в газете «Нова Україна» (ноябрь 1927 г.) советовал украинским коммунистам «увеличить влияние украинской националистической оппозиции… вести себя так, чтобы оппозицию считали выразителем интересов украинских рабочих и крестьян». «Тех коммунистов-украинцев, которые подлизываются к Москве, – увещевал Шаповал, – нужно взять под бойкот, как изменников… и презренных малоросов» [1019] (бросается в глаза прямое заимствование из слов А. Шумского). Эмигрантская и западноукраинская пресса продолжала симпатизировать А. Шумскому, а затем Н. Хвылевому и М. Волобуеву, одобряя их борьбу против «москвофильских коммунистических коммивояжеров» и «империалистов» [1020] . Естественно, настроения эмиграции не могли остаться незамеченными и оказывали влияние на реакцию большевиков, как и на всю идеологическую борьбу на «украинском фронте».

1019

Шаповал М. Через десять років // Нова Україна. 1927. Ноябрь. Цит. по: Попов Н. Н. Указ. соч. С. 288.

1020

Цит. по: Проти зрадніків. Проти розбівачів // Більшовик України. 1928. № 5. С. 5–6.

Ситуация между тем требовала разрешения. Сталин ответил на претензии Шумского в свойственном ему духе, формально признав их правильными, фактически же указав на недопустимость проводимой наркомом линии. В своем письме «тов. Кагановичу и другим членам ПБ ЦК КП(б)У» генсек согласился с необходимостью перелома психологии советских и партийных работников, недооценивающих серьезность украинизации и скептически к ней относящихся, высказался за правильный подбор и создание кадров, «способных овладеть новым движением на Украине». Но тут же указал на недопустимость передачи руководства национально-культурным строительством «в руки чужих нам элементов» [1021] .

1021

Сталин И. В. Соч. Т. 8. С. 150–151.

Он охладил пыл украинизаторов вроде Шумского, сказав, что украинизация – «процесс долгий, стихийный, естественный» и искусственно форсировать ее темпы нельзя. Ошибка Шумского, неторопливо пояснял Сталин, заключалась в том, что он неправильно понимал украинизацию и не учитывал опасность, исходящую от чрезмерного потворствования национальному движению. Кадры коммунистов были слабыми, а украинизация «сплошь и рядом» возглавлялась «некоммунистической интеллигенцией».

Все это могло «принять местами характер борьбы за отчужденность украинской культуры и украинской общественности от культуры и общественности общесоюзной, характер борьбы против “Москвы” вообще, против русских вообще, против русской культуры и ее высшего достижения – ленинизма» [1022] . А такая опасность на Украине, по мнению вождя, становилась «все более и более реальной». Сталин ссылался на «некоторых украинских коммунистов», например Н. Хвылевого. «Только в борьбе с такими крайностями можно превратить поднимающуюся украинскую культуру и украинскую общественность в культуру и общественность советскую» [1023] . Сталин ненавязчиво, но твердо отверг и требования Шумского форсировать темп «украинизации» партийной верхушки КП(б)У и очистить ее от «малороссов».

1022

Там же. С. 152.

1023

Там же. С. 152–153.

После такого ответа позиции наркома просвещения резко пошатнулись. Вопрос о А. Шумском (а затем и об олицетворяемом им уклоне в национальном вопросе от линии партии) начал широко обсуждаться на различных партийных форумах, например на июньском (1926 г.) Пленуме и на заседаниях Политбюро ЦК КП(б)У. А. Шумский был вынужден признать ошибочность постановки вопроса об устранении Л. Кагановича с поста генсека, полномочия которого, кстати, были подтверждены пленумом. В феврале 1927 г. украинское ПБ, разбирая вопрос о состоянии народного образования, подвергло работу Наркомпроса резкой критике, отметив «неправильность линии» при проведении национальной политики, бессистемное руководство украинизацией и ослабление в Наркомате партийного руководства. Успехи в деле украинизации Каганович объявил заслугой партии (и, тем самым, самого себя), а не соратников Шумского. «Меньше всего в этом заслуга Наркомпроса, который не сумел охватить и руководить этим процессом, шедшим мимо Наркомпроса». Шумский, которому все чаще приходилось объясняться и оправдываться, вынужден был согласиться, что «динамикой происходящего общественного процесса строительства украинской культуры» он не овладел [1024] . В конечном счете Шумский был освобожден с поста наркома и отозван из Украины. В феврале-марте 1927 г. на Объединенном пленуме ЦК и ЦКК КП(б)У его поведение было уже охарактеризовано как «национальный уклон» от линии партии [1025] . И борьба против уклона Шумского, получившего название «шумскизма», пошла по нарастающей. Уже мартовский (1928 г.) Пленум назвал «шумскизм» одной из разновидностей украинского фашизма [1026] .

1024

РГАСПИ. Ф. 81. Оп. 3. Д. 113. Л. 16, 30.

1025

Даниленко В. М., Касьянов Г. В., Кульчицький С. В. Указ. соч. С. 208, 262.

1026

Попов Н. Н. Указ. соч. С. 289.

Отношение «украинских» кругов к оппозиции Шумского и Хвылевого было неоднозначным, и диапазон оценок, как указывалось в составленной аналитиками ГПУ «Записке об оживлении украинской контрреволюции», был чрезвычайно широким. «Правые» круги отнеслись к ней недоверчиво, подозревая, что это «не что иное, как блеф, как грандиозная провокация, направленная к выявлению тех групп и лиц, которые пойдут за Шумским и Хвылевым». Но, не разделяя их взглядов, они в то же время усматривали в ней «защиту интересов украинцев». «Левые» круги, в целом разделявшие платформу Шумского и Хвылевого, были довольны появлением этого «знаменательного проявления» украинского национализма «внутри самой партии» как фактора, способствующего «развитию украинской самостийнической идеологии и деятельности». Но и те и другие были неприятно встревожены тем, что в партии проводится «борьба с украинцами», а «проявление инициативы в украинском направлении кончается ссылкой» [1027] .

1027

РГАСПИ. Ф. 81. Оп. 3. Д. 127. Л. 276–278.

Развенчание национального уклона в КП(б)У велось параллельно с развенчанием «хвылевизма», а потом и «волобуевщины», которые имели общие с «шумскизмом» корни. Утверждалось, что проявления «шумскизма» в культуре и экономике стали возможными благодаря позиции А. Шумского, прикрывавшего и даже защищавшего их (позже аналогичные обвинения падут на нового наркома просвещения Н. Скрыпника, в то время активного борца с «шумскизмом»), Скрыпник, в частности, обрушился на Шумского за его отношение к ВАПЛИТЕ, к творчеству Н. Хвылевого и ту позицию, которую он занимал в ходе литературной дискуссии. На майском (1926 г.) Пленуме Шумский прямо заявил, что «согласен с основной мыслью т. Хвылевого о том, какими путями должна развиваться украинская литература и какими материалами она должна питаться». Не согласен он был лишь «с той формой, в которую облекает Хвылевой свою правильную мысль». А ведь именно нарком просвещения во многом определял линию, по которой шло развитие литературы (в частности, он редактировал известный журнал «Червоный шлях», где печатались Хвылевой и его единомышленники). Шумский обвинялся в потворстве и покровительстве Н. Хвылевому [1028] , то есть в оправдании теории борьбы культур в ее украинском варианте и приоритетности ориентации молодой украинской культуры на западные образцы. Действительно, бывший нарком полагал (и не без основания), что в УССР продолжается борьба двух культур «за аудиторию… за рынок сбыта продукции своего труда» [1029] , но, формально порицая и русскую, и украинскую интеллигенцию, он всецело был на стороне последней, называя ее борьбу «борьбой за права», да «и сам являлся… сторонником и представителем» теории «борьбы культур» [1030] .

1028

См.: Скрипник М. Хвильовизм чи шумськизм? // Бшыновик Украши. 1927. № 2. С. 26, 30, 31, 33.

1029

Щумський О. Указ. соч. С. 14.

1030

Скрипник М. Хвильовизм чи шумськизм? С. 32, 34.

Между тем июньский (1926 г.) Пленум решительно осудил Н. Хвылевого и вместе с ним «шумскизм» и «хвылевизм». «Такие лозунги, – говорилось в резолюции Пленума, – могут только служить знаменем для растущей на почве НЭПА украинской мелкой буржуазии, которая возрождение нации понимает как буржуазную реставрацию, а под ориентацией на Европу… подразумевает ориентацию на Европу капиталистическую – отмежевание от цитадели международной революции, столицы СССР – Москвы» [1031] . Каяться в ошибках пришлось и Хвылевому.

1031

Документи… С. 583–584.