Укрощение строптивого лига
Шрифт:
У^ке скоро, благодаря викартессе, удалось найти хорошую, проверенную наставницу.
Суровая ера Делай, которую мама в пансионате боялась пуще огня, отзывалась о Вере, как о странной ученице, но старательной, сообразительной и наблюдательной. И каждый раз сокрушалась, что такая умненькая лиера осталась без должного образования.
А в прошлый раз, став свидетелем их разговора, я поразился словам наставницы:
— Мне невероятно жаль, что прежние попечители «загубили» талант Лиеры Веры. С пытливостью ее ума, она без сомнения смогла бы чего-то добиться. А сейчас, — Делау нахмурила и без того
Викартесса вздохнула, и Делау продолжила:
— Дар у нее несомненно есть, но определить его силу сложно. Он ускользает от Лиеры Веры, и она начинает сомневаться в себе. Обычно ученики запоминают малейшие проявления магии и при необходимости с легкостью обращаются к этим крупицам. Первый успех кружит им голову, и после они не желают двигаться дальше. У лиеры Веры все наоборот. Она трудолюбива, понимает самые сложные вещи, однако все упирается в отсутствие первоначальных крючков…
После разговора я расстроился. Для Миритии крайне важно, чтобы у Веры все получилось. В минуты отчаяния вспоминал про самый последний способ, на который намекал Лесак Ворвик. Он простой и суровый, но не уверен, что его можно применить к ней.
К этому безжалостному способу прибегали лишь в самых отчаянных случаях. Но Вера — лиера, и пугать ее — слишком суровый метод. Теряясь в сомнениях я поехал на аудиенцию к дяде.
Его Величество выслушал, долго молчал, а потом заметил:
— Страх не делает верным, а заставляет искать хитрые ходы. Наша же цель — обрести верную подданную империи. Но после сурового испытания для Веры Миритийская империя станет ничем не лучше Аэрской. Невозможно заставить полюбить дом, где испытываешь лишь страх и давление.
Поэтому если дар не удастся разбудить, придется перейти к запасному плану, — Максильен расхаживал по кабинету, держа руки за спиной.
— Согласен, Ваше Величество.
— Я предполагал, что дело может так обернуться. И все же надеялся. Как скандал пережила Вера? Какой она теперь тебе кажется?
— Трудно вот так ответить, — задумался я. — Она — натура сложная, недоверчивая. Прежде я не имел дел с девицами подобными ей.
— Что ты хочешь за службу?
— Ничего.
— Ты же понимаешь, что после громкого скандала и твоих ухаживаний, свадьба должна состояться. Более того, она должна быть торжественной, помпезной, и невеста должна сиять от счастья, чтобы ни у кого не возникло помыслов о принуждении.
Зная о нежелании Веры выходить замуж, я вздохнул.
— Она же недурна, — приподнял бровь дядя. — От чего же столь тяжкий вздох?
— Недурна, но у нее есть огромнейший недостаток.
— М?
— Она еще и очень умна.
— И своенравна, — добавил Его Величество.
— Если учесть ее недоверчивость, наблюдательность, жизненный опыт и острый язык — выходит редчайшее сочетание.
— И задание становится похожим на укрощение лига. Но история знает, что лигов можно укротить. Твоему отцу это удалось. Кроме того, ты всегда любил сложные загадки.
— Вы говорите устами викартессы.
Максильен ответил широкой улыбкой.
— Я надеюсь
— А если во время вручения надеть другую подвеску? — я тактично намекнул на замену.
— Подскажи тогда, где найти похожий камень? Иллюзия не поможет. Аверцы придут с гасителями иллюзий, поэтому не вариант. Думайте.
Максильен по-родственному проводил меня до скаперта. Мы переговаривались, но я был погружен в размышления: как уберечь подвеску, если каждый будет норовить станцевать с Верой? И тут спохватился, что она не умеет танцевать. Уловив мое замешательство, Максильен напомнил:
— Быть родственником императора — не только благо, но и некоторые неудобства, — дядя улыбнулся. Когда дошли до скаперта, он похлопал по нагретой на солнце крыше. — И как тебе катается на нем?
— Замечательно. Надежный, быстрый…
— Да-да! Уже слышал, но все же нет. Нас с тобой будут путать. Кроме того, по нему без труда отслеживается твое передвижение. Придворные дамы только и судачат, как вы с невестой ездите на пикники и ходите в иллюзион. Поэтому не хочу привыкать к удобному, но излишне привлекающему внимание скаперту. Вдруг привыкну и не захочу ездить по старинке. Кстати, некоторые были в ужасе, когда видели на месте возчика тебя и ее.
— Не смог отговорить. Она упрямая, как волны океана.
— Ступай. И все обдумай…
Дела с Верой обстояли бы хуже, если бы не помощь Лесака Ворвика. Каждый раз я поражался, как Вера легко относится к его ироничным шуткам и легко парирует в ответ. Для легкомысленных лиер это огромная редкость.
— Вас, Вера, считают роковой лиерой, сумевшей покорить неприступный бастион! — заявил Ворвик, и я поперхнулся.
— Так и… есть… — прохрипел с трудом. — Подтверждаю, что рок… кхм, кхм…вая!
Вера нахмурилась, а потом, паясничая, смешно изобразила томную ливру. Мне хватило взгляда, чтобы расхохотаться и снова раскашляться.
— Вот так и становятся роковыми, — подытожила она и, изображая обиду, отвернулась. Но в окне отразилась ее улыбка.
Я старался отвлекать ее от угнетающих мыслей, даже намеренно задирал, как мальчишка, и она смеялась от души, в то время как другие ливры обиделись бы.
— Ее обязательно надо вывести в город, — настаивал Ворвик. — Иначе страх разрастется, и она так и останется домоседкой.
— Сам понимаю, что необходимо. Но она боится после того случая. А после скандала ситуация усугубилась.
— Сегодня, не предупреждая, езжайте сразу на Имперскую улицу. Что-нибудь придумаем, — Лесак потер подбородок, покрытый короткой седой щетиной, и в раздумье закусил губу. Вид у него был весьма серьезный, будто обдумывал осаду неприступной крепости.
Я так и сделал. Но как только Вера поняла, что остановились мы в центре неспроста, запаниковала.
— Будет, ливра Вера, — мягко изрек Ворвик. — С вами храбрый викарт и я. Правда, на храброго спасителя ныне я слабо похож, — он положил ладонь на поясницу, — но неужели я совсем не внушаю доверия?