Укрой меня от замыслов коварных; Делирий; Возвращайтесь живыми!; Шанс на независимость
Шрифт:
— Спасибо.
— Спасибо скажешь потом, подсоединяйся смелее. — Тамерлан протянул жёсткую сухую руку.
Роман подставил свою. Свело мышцы плеча. По руке пробежал самый настоящий электрический разряд, от ладони Тамерлана пошёл жар, поднялся к шее, влился в голову. По коже черепа побежали мурашки.
Роман почувствовал себя как воздушный шар, в который начал поступать чистый нагретый воздух. Пришла невероятная бодрость, расправила мышцы тела. Захотелось танцевать.
Нечто подобное он чувствовал и при поддержке
— Я тебя просканирую, — сказал Роман.
— Валяй, — глухо отозвался Вьюгин, в глазах которого отразилось страдание. Он понимал, что произошло, и сочувствия не просил.
Роман сосредоточился на подсоединении к глубокой психике полковника, заведующей памятью о происшедших событиях независимо от его состояния.
Погружение напоминало процесс ныряния в воду, даже ощущения казались такими же: перехватило дыхание, сдавило со всех сторон, потемнело в глазах. Затем Роман наткнулся на обросшие «ракушками» смысловых интерференций «кочки» устоявшихся памятных событий и по ним выбрался на «берег» долгосрочных, оставивших отпечаток в душе воспоминаний.
Цветовую гамму и «скульптурные структуры» «берегов памяти» Вьюгина описать было бы трудно. Фантазия Романа превращала это псевдопространство в сложное паутинно–ажурное «фрактальное многообразие» со «струнной архитектурой», и понятней выразиться он бы не смог. Зато мог ориентироваться в скоплениях «грибообразных наростов», а главное — быстро отыскал недавние события, оставившие след в памяти Афанасия: они походили на тающие дымки и бесформенные призрачные «опухоли». Психика полковника ещё не обработала поступившую информацию, не превратила «дымки» в «твёрдые скалы». Да и блокада полученного пси–раппорта не пускала новые «экспонаты» в «кладовые памяти».
Вернулся он из путешествия по нервным закоулкам Афанасия с некоторым трудом. Погружение требовало энергии, и если бы не поддержка Тамерлана, он не смог бы ни «нырнуть» глубоко, ни прочитать хранящиеся в психосоматике «файлы», ни подняться обратно.
Открыл глаза.
Тамерлан поддерживал его за плечи. Взгляд его был остр и сосредоточенно вопрошающ.
— Он здесь, — сипло выдавил Роман.
— Кое–что я уловил, но не всё. Что значит — здесь?
— Когда его атаковали, Олег Харитонович заблокировался…
— И выпал из поля зрения засады!
— Пить…
— Что?!
Роман ослабел, перед глазами всё поплыло.
В комнату ворвался Ростислав Филиппович, позвал кого–то. Началась суета, закончившаяся тем, что Волкову дали глотнуть коньяку.
Он закашлялся, пришёл в себя.
— Извините.
— Ничего, держись, висв, много энергии потерял, вот и реакция. Сейчас вскипятим чайку, полегчает. Олег должен был почуять засаду.
— Это был импульс экстраформации.
Тамерлан сжал челюсти,
— Я так и думал.
— Джокер и Афанасий послужили транслятором раппорта. Поэтому пси–импульс их чуть не убил.
— Одного таки убил. — Тамерлан сунул Роману кружку с кипятком, из которой торчал хвостик бумажного чайного пакетика. — Что ещё?
— Олег Харитонович, очевидно, отбил удар, но потом, когда в дом вбежали эти бандиты, накинул ваду…
— И потерял сознание! Но блокировка осталась, он умеет поддерживать её на уровне физиологических реакций, и увидеть его невозможно!
— Он не мог в таком состоянии уйти далеко.
— Так, так, так! — Тамерлан с силой потёр лоб ладонью, позвал Ростислава Филипповича: — Обыщите весь дом и его окрестности! Нет, шире — весь посёлок! Только осторожно, не тыкайте вилами в тёмные углы. Обо всём странном сообщать немедленно.
Контрразведчик выбежал в сени.
Роман качнул головой:
— Нет, Олег Харитонович где–то совсем близко, но не дома.
— Где конкретно?
— Я пытаюсь определить.
— На дорогу он не пошёл бы.
— Здесь за огородом начинается болото… странное ощущение… словно он там.
Вошёл парень в чёрном, протянул Тамерлану отливающий металлом «дипломат» и такой же тубус, в каких носят чертежи.
— Вот, нашли в джипе.
— Проверили?
— Не взрывчатка. — Парень открыл «дипломат». — Похоже, какой–то прибор.
Тамерлан осмотрел экранчик внутри «дипломата», сенсорную клавиатуру, ряды окошечек, символы и цифры под ними.
— Похоже на энцефалограф. Что в тубусе?
— Карабин, хотя странный, с овальным дулом и гашеткой.
— Излучатель. Обыщите машины ещё раз и потщательней, пожалуйста.
«Дипломат» и тубус унесли.
Роман допил несладкий чай, встал сквозь скрип костей и мышц. От него сейчас зависела судьба человека, и жаловаться на отсутствие сил не хотелось.
— Пройдусь.
За стенами дома царила ночь. Тучи разошлись, небо искрилось алмазными россыпями звёзд. Лунный серп, всплывший над лесом, походил на ятаган, готовый сорваться с небес и снести голову. Температура воздуха опустилась почти до нуля, холодало с каждой секундой, хотя Роман этого не замечал.
На него вдруг снизошло странное откровение, не опиравшееся на сознание, и повело через двор, огород, к забору, не слушая слабых протестов разума.
Он шёл, не глядя под ноги, но тем не менее легко обходил невидимые в темноте ямы, кучи земли, доски, вёдра, тяпки, лопаты и прочий хозяйственный инвентарь. Тело не подчинялось уму и органам чувств, поэтому двигался он как в трансе, впитывая, пропуская через себя токи земли и энергетические следы недавно проходивших здесь людей и животных. Среди них тонко просверкивали — как жемчужные паутинки — и следы ног Олега Харитоновича.