Укус технокрысы

Гусев Владимир Сергеевич

* * *

В кабинках «междугородки» — ни одного человека, к единственному окошку — очередь, подозрительно похожая на толпу. Значит, автоматическая связь не работает, а с «барышень», ошеломленных непомерной перегрузкой много ли с них возьмешь?

— Не орите на меня! Вас много, а я одна! — выкрикивает телефонистка проверенную многолетней практикой магическую формулу. В углу, сидя на краешке жесткой квадратной скамейки, безутешно рыдает женщина. На нее никто не обращает внимания.

— Позовите заведующую! — возносит над очередью-толпой раздраженный мужской голос ответное заклинание. Я круто поворачиваю к выходу.

Глава 25

Вокзал пуст, словно

базар в понедельник. Неужели действительно все поезда укатили, вслед за самолетами, в теплые края? Ага, вот. Одно из окошек под вывеской «Кассы поездов дальнего следования» светится. Сейчас мы все узнаем.

Девушка, выслушав заказ — один купейный на ближайший поезд до Москвы — смотрит на меня так, будто я собираюсь броситься под этот ближайший поезд, а не ехать на нем.

— Вы не знаете, почему, хотя самолеты и не летают, у вас все равно ни души?

— Телевизор смотреть надо, молодой человек! После двух аварий подряд никто де хочет попасть в третью. Да и поезд, скорее всего, де пойдет. Так будете брать билет?

Быстро пробежавшись пальчиками до клавиатуре, кассирша вторично вперяет в меня удивленный взгляд: «Чего это он остолбенел?» А я, как завороженный, смотрю на ее темно-синие, до последней моде, аккуратно наманикюренные ногти.

Ведомственная компьютерная сеть МПС работает! В ней, правда, вчера произошел сбой, но неполадка, видимо, уже устранена. А может, вирус «перестройка», как и его предшественник, «шизо», тоже почти не нарушает работу сетей?

— Так будете брать билет?

Удивление — прекрасная, но самая недолговечная из человеческих эмоций. Почти мгновенно переходит в скуку, подозрительность или, как сейчас вот, в раздражение.

— Буду. Отказаться получить билет из рук столь очаровательной девушки — выше моих сил! Даже если это билет в катастрофу!

Сунув билет в карман и поинтересовавшись, где обитает начальник вокзала, я через две ступеньки взбегаю на второй этаж.

Только бы он был на месте. Заместитель ни в жисть не рискнет подпустить постороннего к служебной сети, какой бы мандат-размандат у него ни был. И правильно сделает. Может, потому эта сеть пока и работает, что закрытая.

Мне везет. Судя по непринужденной позе, в кресле за широким столом с полудюжиной телефонов сидит именно хозяин кабинета. И уже через десять минут я держу в руках долгожданную распечатку:

«Повторно, по варианту «ковер». Противоречивость и непоследовательность приказов Генерального директора корпорации КОКОС привела к полной дезорганизации работ по перестройке компьютерных узлов в режим «артегом». Причем те из них, где выполнили указание о запрете перестройки, полностью вышли из строя, в том числе сам узел «Кокос». В связи с этим данное сообщение передаю через узел Управления. По-видимому, попытка выполнения этого же, второго приказа, транслированного мною на узлы всех сетей, включая служебные, привела к катастрофе под Смоленском. Участником комиссии по расследованию назначен вернувшийся из командировки Шепталов. Ввиду того, что следование ультиматуму технокрысы, по-видимому, исключает катастрофические последствия, мною в инициативном порядке возобновлены работы по перестройке узла «Кокос» в режим «артегом». Жду срочных и однозначных указаний. Воробей».

Мне приходится дважды перечитать сообщение, прежде чем я начинаю понимать весь ужас создавшегося положения.

Корпорация, вместо того, чтобы удвоить усилия в борьбе за выживание сетей, начала вдруг выполнять волю неизвестной технокрысы. Потому что этого потребовал ее Генеральный директор, а исполнительская дисциплина в центральном отделении корпорации, благодаря рвению того же директора — на высочайшем уровне; никому и в голову не приходит обсуждать его приказы! А второе распоряжение Генерального, столь же педантично выполненное, привело к катастрофе. Одной или уже нескольким? Спасатели в Брянск — недаром же поехали?

Я перестаю пялиться на распечатку и поднимаю глаза на начальника вокзала. Судя по выражению

его лица, он, глядя на выражение моего лица, понимает, что я — не король-самозванец, претендующий на чужое королевство, а — король Лир, оставшийся без своего.

— Прошу тебя, друг… В ваше «дупло» для абонента Воробьева, Кокос, Москва, передай…

Я быстро пишу на листке, вырванном из записной книжки:

«Во изменение предыдущих распоряжений приказываю: первое: все сети Корпорации немедленно блокировать; второе: начать беспощадную борьбу с новым вирусом «перестройка»; третье: о ходе работ сообщать ежечасно телефоном дубль телеграфом мне; четвертое: получение приказа немедленно подтвердить. Полином».

Убедившись, что сообщение ушло, я, схватив шапку и свой неразлучный боевой кейс, поспешно ретируюсь.

Хорошо, что я остановил Воробьева. Иначе через неделю-другую мой зам, с присущей ему исполнительностью, все узлы сетей «Глобалнет» и 'ТиперЕвро» в артегомы превратил бы. А мощнейший узел Кокоса» — прямо-таки в гигантский артегом.

Сбежав по лестнице, я останавливаюсь посреди почти пустого зала ожидания. АРТЕГОМ.

Стоп, стоп… Не спугнуть бы… Как Гриша назвал Петю — новоявленный граф Монте-Кристо? Не в силах простить мне гибели своего кибернетического детеныша (а на самом деле — недоразвитого монстра), Петя решил остаток своей гениальной жизни употребить на страшную месть. Разработал мощную программу-вирус, способную преодолеть иммунную систему современной компьютерной сети, но, кроме нее, наученный горьким опытом, соорудил еще и «пугастер». А теперь, засев за «стеной страха», как в неприступной крепости, вынуждает нас вместо одной «Элли» создавать десяток, сотню, тысячу артегомов.

Я присаживаюсь на краешек ближайшего пластмассового кресла. Так, так… Этот вариант мы с Гришей уже рассматривали. Он не прошел, потому что Петя сейчас, скорее всего, мертв. Отомстил страшной местью — и покончил с собой, чтобы уйти от ответственности? Прихватив с собою двоих сподвижников и не насладившись триумфом? Графы Монте-Кристо так не поступают…

Словно шаровая молния взрывается вдруг у меня в голове. Озарение так, кажется, называют это мистики и поэты.

Спектакль! Обыкновенный спектакль! Углядев в окно, что у Бранникова в руках видеокамера, Петя с сообщниками, пока командир «героев» делал общие планы, решили маленько попозировать. Один уселся перед терминалом и застыл, словно по команде «замри», второй улегся у его ног… На старинных фото частоможно видеть людей в подобных позах… И, как в первых фотоателье, они не шевелились десять минут, чтобы не смазалось изображение! И выиграли таким образом несколько суток. Петя все правильно рассчитал, гад: наше общество достаточно гуманно, из гранатомета палить по окнам, за которыми, возможно, еще живые люди, никто не станет. Теперь он сидит, развалившись, в своем кресле и ухмыляется. А Элли, которая жена, — в сообщницах. «Помогите спасти мужа!» Тьфу! Но дело сделано: единственный, кто мог обо всем догадаться и в корне пресечь, расслюнявился и разнюнился, восхитившись преданностью и самоотверженностью «декабристки», ну и позавидовав, конечно. Мало того, еще какие-то планы строил, старый мерин! Как говорили в старину, рассупонился…

Я вскакиваю с нарядного, канареечного цвета креслица и решительным шагом иду к выходу.

Если бы я все это понял раньше! Но Гриша, Элли и вирус «шизо» увели меня на ложный след. И как это у них все тонко сделано было! Три полушария, три полушария! Во сне якобы кричит! Телекамеры, уловители запаха и прочие сенсоры — тоже по три каждого! Окно в четвертое измерение, глазок для просмотра Апокалипсиса! Всеобщая и полная счастливизация! Но все это — лишь легенда, под прикрытием которой Петя вынуждает людей создавать, причем в огромных количествах, артегомов. Только ли ради мести? Не суть важно. С мотивами преступления мы будем разбираться потом, после того, как остановим «озерецкий кошмар». Ведь нужно для этого всего-то ничего: вызвать снайперов и расстрелять серо-голубые…