Улисс (часть 1, 2)

Джойс Джеймс

Стивен спускался по Бедфорд-роу, ясеневой рукояткой трости постукивая себя по лопатке. В витрине у Клохисси взгляд его привлекла выцветшая гравюра 1860 года, изображающая боксерский матч между Хиненом и Сейерсом. За канатами глазели на ринг сделавшие ставки зрители в допотопных шляпах. Тяжеловесы в тесных набедренниках любезно протягивали друг другу шарообразные кулаки. Они тоже бьются - сердца героев.

Он повернул за угол и остановился возле накренившегося лотка с книгами.

– Каждая по два пенса, - сказал торговец.
– На

шесть пенсов четыре.

Потрепанные страницы. "Ирландский пчеловод". "Жизнь и чудеса кюре из Арса". "Карманный путеводитель по Килларни".

Тут бы могли валяться и мои школьные награды, которые снесли в заклад. Stephano Dedalo, alumno optimo, palmam ferenti [Стефану Дедалу, примерному воспитаннику, в награду (лат.)].

Отец Конми, закончив читать малые часы, шел через деревушку Донникарни, шепча вечерние молитвы.

Слишком хорош переплет, что бы это такое? Восьмая и девятая книги Моисеевы. Тайна всех тайн. Печать царя Давида. Захватанные страницы: читали и перечитывали. Кто здесь проходил до меня? Как размягчить потрескавшуюся кожу на руках. Рецепт для приготовления уксуса из белого вина. Как добиться любви женщины. Вот это для меня. Сложив руки, произнести трижды следующее заклинание:

– Se el yilo nebrakada femininum! Amor me solo! Sanktus! Amen [Маленькие мои небеса, блаженное женское естество. Люби одного меня! Свят! Аминь (лат., искаж. исп., араб.)].

Кто это написал? Заговоры и заклинания блаженнейшего аббата Питера Саланки, обнародованные для всех истинно верующих. Не хуже, чем заговоры любого другого аббата, чем бормотанье Иоахима. Спустись, плешивец, не то мы будем прясть твою шерсть.

– Ты что тут делаешь, Стивен?

Дилли, высокие плечики и заношенное платьице.

Закрой-ка живее книгу. Чтоб не увидела.

– А ты что делаешь?
– сказал Стивен.

Лицо Стюарта, бесподобного Чарльза, обрамленное гладкими прядями. Горевшее румянцем, когда, сидя у огня, она в него подбрасывала старые башмаки. Я ей рассказывал о Париже. Любила подольше поваляться в постели, укрывшись старым тряпьем, без конца теребя свой браслетик под золото, подарок Дэна Келли. Nebrakada femininum.

– Что это у тебя?
– спросил Стивен.

– На другом лотке купила за пенни, - сказала Дилли с нервным смешком. Она годится на что-нибудь?

Говорят у нее мои глаза. Таким вот и видит меня взор прочих? Живым, смелым и отчужденным. Тень моего ума.

Он взял у нее из рук книгу с оторванной обложкой. Шарденаль, французский язык для начинающих.

– Зачем ты это купила?
– спросил он.
– Учиться по-французски?

Она кивнула, покраснев и сжав плотно губы.

Не показывай удивления. Вполне естественно.

– Держи, - сказал Стивен.
– Годится, почему ж нет. Смотри, чтобы Мэгги ее не унесла у тебя в заклад. Я так думаю, мои книги туда все ушли.

– Часть из них, - ответила Дилли.
– Нам пришлось.

Ведь она тонет. Жагала. Спасти ее. Жагала.

Все против нас. Она утопит и меня с собой, глаза и волосы. Гладкие кольца волос-водорослей обвивают меня, мое сердце, душу. Горькая зеленая смерть.

Мы.

Жагала сраму. Сраму жагала.

Нищета! Нищета!

– Ба, Саймон!
– сказал отец Каули.
– Как делишки?

– Вижу старину Боба, - произнес, останавливаясь, мистер Дедал.

Они обменялись звучным рукопожатием возле магазина "Редди и Дочь". Отец Каули, сложив ладонь лодочкой, мелкими движениями пригладил усы.

– Ну, что хорошенького?
– спросил мистер Дедал.

– Да небогато, - отвечал отец Каули.
– В дом свой, Саймон, не попаду, два субъекта у входа караулят, чтоб было право войти.

– Как мило, - отозвался мистер Дедал.
– А кто это постарался?

– Да так, - сказал отец Каули.
– Некий процентщик из числа наших знакомых.

– Тот, что спина крюком?
– спросил мистер Дедал.

– Он самый, Саймон, - отвечал отец Каули.
– Рувим из колена Рувимова. Я тут как раз поджидаю Бена Долларда. Он должен пойти к Длинному Джону да замолвить за меня словечко, чтобы он убрал этих двух. Мне бы только дали немного времени.

В смутной надежде он кинул взгляд туда и сюда по набережной. Его крупный кадык заметно выдавался на шее.

– Знаю, знаю, - сказал, кивая, мистер Дедал.
– Старый сердяга Бен! Вечно старается для кого-нибудь. Погодите-ка!

Он нацепил пенсне и на секунду всмотрелся в направлении чугунного моста.

– Подходит!
– возвестил он.
– Явился собственнозадно, прости Господи.

Старомодная шляпа и просторная синяя визитка Бена Долларда над мешковатыми брюками на всех парах двигались через набережную от чугунного моста. Он приближался к ним рысцой, рьяно почесывая у себя под фалдами.

Мистер Дедал приветствовал его появление:

– Держите-ка мне вот этого в дурацких штанах.

– Ну-ну, давайте, - отозвался Бен Доллард.

Мистер Дедал с холодным презрением оглядел Бена Долларда с головы до ног. Затем, кивая на него отцу Каули, он язвительно процедил:

– Какой удачный наряд для летнего дня, не правда ли?

– Что-что?
– прорычал свирепо Бен Доллард.
– Да разрази вас гром, я на своем веку столько сносил костюмов, сколько вам и во сне не снилось.

Стоя рядом, он лучезарно улыбался им и своему пространному одеянию, с которого мистер Дедал сбивал там и сям пушинки, приговаривая:

– Нет, что ни говори, Бен, это сшито на мужчину в расцвете сил.

– Да провалиться тому еврею, который сшил это, - отозвался Бен Доллард.
– Слава богу, ему еще не заплачено.

– А как поживает ваш basso profondo, Бенджамин?
– спросил отец Каули.

Кэшел Бойл О'Коннор Фицморис Тисделл Фаррелл, омоноклив глаз, что-то невнятно бормоча, прошагал мимо клуба на Килдер-стрит.