Улыбка бога
Шрифт:
Она обиженно засопела.
– Странно. А что ты им сказала? – спросила Александра.
? Ничего особенного. Заявила, что заразилась от мужа, который постельное белье в камерах собирает. Смотрю, они на меня как-то странно смотрят. Ну я и брякни: «Неужели не может быть, чтоб он через белье заразился?» А они мне: «Конечно. Если только он голым на этих простынях еще и поспал». Стыдно.
– Но можно в бане, сауне, к примеру, такую дрянь подцепить.
– Ой, я тебя умоляю, его ни в баню, ни в сауну на аркане не затащишь, сколько раз пробовала.
– А он вообще моется? – опасливо спросила Александра.
– Моется. Под душем. Иногда принимает ванну.
Она опять налила вина в бокалы, всхлипнула, потом растерянно хихикнула и сказала:
– Не обращай внимания, у меня сейчас такое состояние, что хочется одновременно плакать, смеяться и куда-нибудь бежать.
– Можем побегать вокруг дома, я составлю тебе компанию, – на полном серьезе предложила Александра.
– К такому экстриму я не готова: там снегу по пояс.
– Вот и протоптали бы дорожку заодно.
Она не выдержала и рассмеялась, и Настя захохотала вслед за ней, вытирая слезы. Потянувшись за очередной салфеткой, она уронила на стол бокал, и вино растеклось красной лужей.
– Слушай, – размазывая его пальцем, спросила Настя, – а как Женя поживает? Ты давно его видела?
– Видимся иногда, но очень редко: он в Москве почти не бывает. Все больше за границей живет, – сказала Александра.
– Передавай ему от меня привет при встрече, – Настя вздохнула, и слезы опять закапали у нее из глаз.
– Насть, ты чего? – изумленно посмотрела на нее Александра. – Столько лет прошло! Неужели чувства еще не исчезли?
Настя быстро промокнула глаза.
– Все, давай пить кофе. Что-то я расклеилась совсем. Это последствия каторжной работы без выходных. А вот как наплюю на все да уйду в отпуск за свой счет! – Она мечтательно закатила глаза, но потом вздохнула: – И буду сидеть на подсосе. Мне при регулярной-то зарплате денег вечно не хватает, а уж если еще дома засесть...
– Настя, не юли, я все равно не отстану. И что это за манера – не отвечать на вопрос?! Мне интересно, почему все-таки ты ушла от Жени, если чувства были настолько сильны, что ты его до сих пор не забыла?
Настя вскочила, потом опять села и, заправив прядь волос за ухо, вздохнула.
– Понимаешь, мне все время казалось, что он лучше, чем я. Да, я понимаю – это комплексы. Но он такой успешный, красивый, правильный, с положением в обществе. А кто я? Девчонка из рабочей семьи, не получившая высшего образования и обремененная сумасшедшей матерью-инвалидом. Ну не могла я ему на шею повеситься сама, да еще и повесить ее.
– Настя! – Александра встала и, обняв подругу, прижалась к ней щекой. – Но ты же как минимум двоих человек сделала несчастными: его и себя.
– Я счастлива, – буркнула Настя, – у меня дочь растет.
– Это да, конечно. Но все-таки для полного счастья одного ребенка мало.
– Ой, я ж совсем забыла! – Настя обрадовалась,
Она вскочила и бросилась в большую комнату к компьютеру. Там Лиза, разложив вещи на диване, переодевала пупса, сосредоточенно закусив губу. Она лишь на мгновение оторвалась от игры, бросив на них короткий взгляд, и снова погрузилась в нее с головой.
Настя включила комп, быстро набрала пароль и уступила место за столом Александре. Та кликнула мышкой на папку «Отправленные», но там оказалось только одно письмо, то самое, которое она получила когда-то. И больше в почтовом ящике ничего не было.
В комнату вошел черный кот, толстый и вальяжный, неожиданно легко запрыгнул на стол, прошелся по клавиатуре и, так же меланхолично спустившись к Александре на колени, свернулся там клубком.
– Настя, что это значит? Письма стерли?
– Знаешь, мне кажется, их тут никогда и не было. Почту, скорее всего, специально создали для одного письма и отправили его тебе.
Александра спешила домой. Из-за того, что половину рабочего дня она провела у Насти, все запланированные дела полетели в тартарары. И как ни лень ей было, пришлось немного задержаться на работе и доделать намеченное.
Она покрутила ручки настройки магнитолы.
«Без тебя – нет меня, я растворила-а-ась в любви», – взвыло радио женским голосом, и Александра поспешно выключила его.
Примитивные эстрадные песни она не любила, а примитивные эмоции, типа «растворения в любви» и тихого умирания вдали от объекта обожания, ее пугали. После бурных чувств, пережитых в юности, Александра предпочитала держать себя в узде. Такое поведение ее маменька в порыве праведного гнева, разумеется, называла «эмоциональной незрелостью».
– Ты не должна бежать от чувств, ты обязана научиться управлять ими! – горячилась она обычно.
– Не хочу, – возражала Александра, и тогда разговор непременно превращался в ссору.
Гораздо разумнее было на первую же реплику промолчать, что Александра и делала последнее время. Правда, иногда у нее на это не хватало терпения.
Сейчас, к счастью, маменьки рядом не было, поэтому меланхолично достав диск с записью «Времен года» Антонио Вивальди, она вставила его в проигрыватель и вслед за музыкой унеслась в рай.
«Лето». Александра больше всего любила именно эту часть цикла «Времен года». Под эту мелодию приятно размышлять или вовсе ни о чем не думать. Ей нравилось представлять, что за окном не снег, мороз и урбанистический пейзаж, а разогретый жарким полднем луг и журчащая студеная речка с ним рядом.
Когда она вернулась домой, Алиса лежала в постели с совершенно несчастным видом.
– Что случилось, ты не заболела? – испугалась Александра.
– Нет. Просто хочу спать.