Улыбка гения
Шрифт:
Начав объяснять, он вдруг прервался, словно испугался чего. Рассеянно несколько минут смотрел поверх студенческих голов, а потом неожиданно пошел к двери, ничего не объяснив.
Студенты сидели, пораженные таким поворотом событий. Вдруг один увидел забытый Менделеевым портфель, схватил его и кинулся следом. Догнав профессора на выходе, вручил ему его, но тот ничего не сказав, даже не поблагодарив, продолжал, словно во сне, идти к выходу из университета. Студент так и остался стоять, раскрыв рот, а вернувшись в аудиторию, на вопросы товарищей лишь развел руками, сказав:
—
— Ага, пошел свое золото пересчитывать, а вдруг да хапнул кто. Знаем мы эти чудачества, жил подле нас такой генерал. Гулять, бывало, выйдет, а потом посреди прогулки шасть домой. Слуга следом за ним, а тот комод откроет и денежки свои пересчитывает в который раз, все боялся, ограбят его.
— И что с ним вышло?
— Да ничего доброго. Побежал раз так, споткнулся и упал замертво… А денежек тех никто потом найти не мог. Видать, припрятал хорошенько куда-то там…
— Зачем ты так? — заступился неожиданно за Менделеева все тот же неугомонный очкарик. — Дмитрий Иванович сегодня и впрямь бледный был, какой-то рассеянный, вялый, одним словом, не такой как всегда. И говорил все невпопад. Слышал, он вторую часть своих «Основ химии» дописывает и у него в кабинете свет до утра не гаснет. Откуда, в самом деле, у него деньги, гляньте на костюм, весь в дырах и пятнах. Такого коллежский секретарь на службу не наденет.
Студенты пристыженно замолчали и не покидали аудиторию до самого перерыва, ожидая возвращения своего лектора. А тот, вернувшись в свою квартиру, отправился прямиком в кабинет и там, сняв на ходу шинель, швырнул ее на диван и сразу кинулся к шахматной доске, перенес ее на пол, сам сел рядом и начал расставлять фигуры.
Потом зачем-то начал пересчитывать клетки на шахматной доске, хотя отлично знал, сколько их там. Достал из портфеля карточки с обозначением на них химических элементов и на этот раз уверенно принялся раскладывать их по шести рядам.
Места для всех карточек ему не хватило.
Тогда он встал с пола и перенес шахматную доску на письменный стол, сам пристроился рядом и продолжил раскладывать карточки на доске.
Чуть постоял, подумал и поменял местами несколько из них.
Затем взял большой лист бумаги, расчертил его на клетки и в них стал вписывать названия с карточек.
Закончив, полюбовался своей работой, поцокал языком и явно остался доволен полученной картиной в виде таблицы.
Потом без долгих раздумий надписал сверху: «Таблица системы химических элементов».
Осталось переписать все более аккуратно и разборчиво на чистом листе. На сей раз он озаглавил свою работу так: «Опыт системы элементов, основанной на их атомном весе и химическом сходстве».
В качестве пояснений к таблице он написал несколько предложений, объясняя в них свое, как ему казалось, важное открытие. Внизу поставил свою фамилию, указал дату, расписался. Несколько успокоившись, велел кликнуть дворника. Когда тот вошел, то он вручил ему медную монетку и конверт со статьей, сопроводим словами:
— Доставь сие послание от меня в редакцию «Русского
— Как не знать, хаживал, и не раз, ваше превосходительство, когда вы меня о том просили, — отвечал тот.
— Вот и ладно. Спроси господина Меншуткина. Только не Мишуткина, как в прошлые разы спрашивал, а Меншуткина. Понял? — улыбнулся он. — Скажи, от меня. Пусть все прочтет и выступит на заседании нашего общества химиков. Да он сам знает, где и когда, главное, чтоб не забыл. Еще скажи, мол, барину завтра срочно по делам нужно будет ехать. Премного меня обяжешь…
Когда дворник ушел, он тяжело вздохнул, словно скинул с плеч тяжкий груз, потом что-то вспомнил, хлопнул себя по лбу и вслух сказал:
— Ой, про немца-издателя забыл вконец. Нужно и ему отправить. Как раз будет завершением для учебника моего. Стенограф срочно нужен! — продолжал он рассуждать сам с собой. — Физа! — крикнул он, открыв дверь в соседнюю комнату. — Вели Глашку за Володей послать, пусть вечерком придет. Я его отпустил на пару недель, а оказалось, прямо сегодня нужен.
Встав из-за стола, подошел к дивану и лег на него, прикрывшись брошенной там шинелью. Когда супруга заглянула в кабинет, то он, блаженно вытянувшись, уже спал, постанывая во сне и что-то бормоча: «Вот, теперь я вас всех в клетку посадил, никуда из нее не денетесь, накрепко посадил…»
Она сокрушенно покачала головой и осторожно прикрыла дверь.
Вечером, когда явился стенографист Володя, Менделеев был уже на ногах, свеж и бодр и вручил ему вновь начерченную таблицу и торопливо начал диктовать текст заключения для учебника, после чего велел все отнести в издательство «Общественная польза» и вручить собственноручно хозяину Фридриху Карловичу.
— И возьми с него обязательно расписку о вручении, где будет проставлено число, месяц и год, само собой, — наставлял он юношу. Тот рад был, что так рано освободился, и послушно кивал в ответ головой.
А утром следующего дня Менделеев отбыл вместе с местным сыроваром на его предприятия в Тверскую губернию, где пробыл больше недели.
Вернувшись из поездки, он заглянул к Меншуткину в редакцию и поинтересовался, удалось ли тому выступить на заседании «Химического общество», состоявшегося недавно, с сообщением о предложенной им таблице.
На что тот ответил:
— А как же, выступил, еще как выступил, Дмитрий Иванович…
— И что? Были возражения? Или… не может быть, неужели поддержали и задавали вопросы? Мне это весьма интересно знать, потому как собираюсь обсудить этот вопрос у себя на кафедре да и работу над таблицей прекращать не собираюсь.
— Не спешите, батенька вы мой, не спешите. Вопросов не было, может, потому, как автор сего труда отсутствовал. Может, по иной причине, но все молчали.
— Как молчали? Не верю…
— Да что вы, право, не знаете, как у нас молчать умеют?
Менделеев немного растерялся от услышанного, а потом сокрушённо произнес:
— Это худшее, что ожидал услышать. Значит, не приняли вовсе. — Хотя еще до конца не поверил в молчание коллег.
— Так получается… — вздохнул Меншуткин.