Улыбка гения
Шрифт:
— Зачем же вы вообще стали с ним вести беседу о том, чего он не в силах понять, а тем более изложить научным языком? — спросил кто-то.
— Ничего подобного тому, что он изложил, мной произнесено не было. К счастью, при нашей беседе присутствовал мой лаборант, который, если собравшиеся пожелают, наверняка может подтвердить. Готов пригласить его.
— Зачем? Мы не судебный процесс проводим, приглашать свидетелей не входит в наши цели, — отмахнулся Зимин. — Мне бы хотелось услышать ваше мнение о том, что стало вчера темой нашего
— Законом его пока еще рано называть, это всего лишь мой личный опыт, основанный на сопоставлении всех известных науке химических элементов. В моей второй части «Основ химии» он так и прописан. — Он взял со стола свою книгу, раскрыл на нужном месте и прочел вслух: — «Опыт системы элементов, основанный на их атомном весе и химическом сходстве». Всего лишь опыт, — подчеркнул он, — основанный на моих изысканиях и сопоставлении свойств и связей различных ныне известных элементов.
— Но ведь на этот счет предпринимались и более ранние попытки европейских ученых? — задал ему вопрос Зимин.
— Кого именно вы имеете в виду? — уточнил Менделеев.
— Да тех же наверняка известных вам: француза Шанкуртуа, англичанина Ньюлендса, немецкого химика Мейера. Ученый мир отверг их схемы, построенные примерно по тому же принципу. Почему вы не упоминаете о том в своей монографии? Я ее внимательно проштудировал и ничего на этот счет не обнаружил, — продолжал дискуссию Зимин.
— Позвольте возразить, Николай Николаевич, но моя книга не предполагает исследования исторического плана, где бы нашлось место для этих имен. Я всего лишь изложил в ней свои взгляды.
— Почему же тогда в вашей таблице зияют пустые клетки? Вы забыли их заполнить или они так, по ошибке, там оказались? — спросил ехидно пожилой профессор, более всех настроенный критически.
— Эти элементы пока не открыты… — начал Менделеев, но пожилой профессор перебил его:
— Позвольте, позвольте, это похоже на некое пророчество, что в науке просто недопустимо. Помнится, в древние времена были такие авгуры, или там оракулы, к которым приходили за предсказаниями. Они гадали на внутренностях убитых для жертвоприношений животных. А вы, уважаемый, чем пользовались? Просветите нас, может, мы тоже попытаемся предсказать что-то там…
Послышались отдельные смешки, и лишь один Ильин, с которым Менделеев был в дружеских отношениях, попытался заступиться:
— Не нужно сравнивать гадание с научным предвидением. Вспомните лучше Архимеда, который, лежа в наполненной водой ванне, открыл свой закон. А Ньютон? Он сам писал, что, глядя на падающее яблоко, вывел закон о всемирном тяготении… Почему же вы лишаете Дмитрия Ивановича подобного качества, оскорбляя тем самым его?
— До оскорблений дело не дошло, — остановил его Зимин, — не нужно обобщать и передергивать. Я лично тоже не нахожу в том особого предвидения…
— Тоже мне, сравнили
Теперь уже не выдержал Менделеев и, не сдерживая себя, ввязался в спор:
— Я хоть что-то пытаюсь делать, а примут мои изыскания или нет, не вам судить. Зато некоторые из моих коллег, кроме как двух-трех статеек в сообществе с другими, за всю свою долгую жизнь не выпустили и вряд ли уже что путное напишут!
— Дмитрий Иванович, — попытался остановить его Зимин, — мы же добра вам желаем, а вот вы точно на оскорбления перешли в адрес уважаемых людей… Остановитесь, пока не поздно…
— Поздно уже, поздно останавливаться. У нас в России боятся шаг самостоятельно сделать без ссылок на европейских ученых. И так будет продолжаться, пока мы не создадим собственную научную школу и не плюнем на всяческие нарекания кого бы то ни было. Вы же все душите науку, шагу сделать не даете…
— Кого это мы душим? — раздались голоса с разных концов.
— Кто вам метает заниматься настоящей наукой, а не витать в облаках?
— Вместо того чтобы исследовать свойства различных уже известных веществ вы решили заниматься предсказательством, или как это назвать…
— А ваши занятия нефтяными промыслами?
— А агрономические опыты у себя в имении? Или там сыроварение? Какое отношение все это имеет к науке? Или вы хотите сделать себе состояние, связавшись с различными предпринимателями, нечистыми на руку? Один Кокорев чего стоит… Сколько он вам заплатил?
Менделеев стоял у окна, словно затравленный зверь, и не успевал отвечать на вопросы, поворачиваясь то к одному, то к другому говорящему. Вдруг он почувствовал, что в глазах у него потемнело, и он, чтоб не упасть, оперся на стену рукой, а другую поднес к голове.
— Дмитрий Иванович, что с вами? — заметил это Зимин. — Николай Павлович, — обратился он к Ильину, — помогите ему, дайте воды.
Тот соскочил со своего места, взял стакан воды и подал другу. Тот жадно выпил и нашел в себе силы ответить на все сыпавшиеся в его адрес упреки:
— Благодарю, что наконец-то услышал оценку своей деятельности, с чем, сразу скажу, абсолютно не согласен…
— А мы другого и не ожидали, — отозвался из своего угла все тот же пожилой профессор, — вы же себя Ньютоном мните, не иначе. А мы кто в сравнении с вами? Букашки, мелкотня. Поживите с наше, тогда поймете, как следует себя вести…
— Не дождетесь! — сжал кулаки Менделеев. — Мне ничья помощь не нужна, сам найду свою дорогу, без ваших подсказок, но дела своего не брошу. А менять в своей таблице ничего не стану. Пройдет время… — И вдруг он потерял сознание, повалился на стоящий близко стул.