Улыбка гения
Шрифт:
К нему подскочили сразу несколько человек, усадили, послали за врачом, а потом, когда он пришел в себя, то проводили на квартиру, где уложили на диван.
Остальные присутствующие стали потихоньку расходиться, никак не комментируя случившееся. И лишь почтенный профессор, подойдя к Зимину, спросил его:
— Разве я не прав, Николай Николаевич? Давно вам говорил, что ученичок ваш еще доставит всем нам изрядных хлопот. Так оно и вышло. Ньютоновских лавров ему, видите ли, захотелось. Молод еще, чтоб мнить себя кем-то. Вы ему скажите, скажите,
— Да, время рассудит, кто прав. Но я лично ничего грандиозного в ней не вижу, уж пусть он меня, старика, простит…
Глава шестая
Приглашенный к Менделееву доктор пустил ему кровь и установил сильную перегрузку организма от длительных занятий без необходимого отдыха, а также констатировал частичную потерю зрения. Он предписал ему хорошее питание и постельный режим.
Узнавшие о болезни Менделеева коллеги шушукались меж собой:
— Он, словно трехжильный, за все кругом хватается: одно не закончит и уже, глядь, чем-то другим занялся.
— А может, надо признать его таблицу эту? Хотя бы частично, глядишь, не расстроился бы так, не заболел. А то взяли грех на душу…
— Как признать то, чего нет? Поверить его предположениям? Нет уж, не дождетесь такого. Пусть он нам покажет те элементы, под которые у него пустые клетки оставлены. А так чего впустую признавать… Ничего, молод еще, глядишь, поправится и еще нас чем-нибудь удивит…
— Все стремится деньгу лишнюю зашибить: в трех учебных заведениях лекции читает, где ж это видано.
— Да еще по ночам работает. Говорят, стенограф к нему ходит, он ему все что-то диктует. Зачем ему это все?
— И правильно сказали, связался с этими промышленниками: то в Баку помчался, то в Вологду, то еще куда… И все ему неймется. Дочь при этом потерял, другой бы давно остановился, бросил свои поездки, но он — ни за что. Ой, бедовый мужик, одно слово…
— Верно, всех денег не заработаешь, а ему все мало и мало…
…На другой день на квартиру К Менделееву заглянули Зимин и Ильин, принесли положенные в таком случае подарки: свежие фрукты, сушеный урюк, последние выпуски газет, среди которых были и заграничные выпуски.
— Как вы себя чувствуете? — поинтересовался Зимин. — Доктор предписал постельный режим, вы уж не нарушайте его, отлежитесь сколько надо.
— Хорошо, — улыбнулся больной, — да у меня, если честно, и сил нет вставать. Словно выпил их кто-то все до капельки… Надолго, видать, меня из седла болезнь моя вышибла…
— Может, не надо было этого собрания проводить, — спросил Зимин, — может быть, и обошлось бы все?
— Чем слушать всяческие сплетни за спиной, лучше вот так услыхать, теперь хоть знать буду мнение
— За что? — удивился Зимин,
— За честность вашу. Понял, что таблицу мою надо слегка переделать и подредактировать. То лишь черновой вариант был…
— И не вздумайте сейчас этим заниматься. Лежите и ни о чем не думайте…
— Да я так не умею, — улыбнулся Менделеев. — Куда можно от своих мыслей спрятаться? Тут они, со мной…
— Правда, Дмитрий Иванович, не спешил бы с этим, — подал голос Ильин. — Мне сообщили, что в Париже вышел новый номер «Химического сборника» и будто бы там есть что-то интересное для тебя. Как пришлют, сразу занесу тебе.
— Не стоит. Пусть в себя придет, — покачал головой Зимин, — повремените чуть. Ладно, пойдем мы. Знаете, что я скажу на прощание своему любимому ученику? — спросил он с улыбкой.
— Откуда же мне знать? Я хоть и провидец, да не до такой степени. Мыслей человеческих пока читать не научился…
— Ну, надеюсь, это к вам тоже придет. А скажу я следующее: я горжусь вами. Хоть со многим не согласен, уж простите меня за это, но горжусь вашей смелостью и стойкостью. Кто еще может вот так, один против всех, грудью стоять и любой удар выдержать? Насколько мне известно, таких среди нас нет. Тут вы правы, все мы привыкли прислушиваться к тому, что там на Западе скажут. А вы не такой… И, помяните мое слово, не только я один буду вами гордиться, мне уж немного осталось, а гораздо большее число людей. Дайте срок…
С этими словами он наклонился и поцеловал своего ученика в щеку, потом быстро повернулся и ушел, а вслед за ним и Ильин, пожав другу руку.
Менделеев остался один и почувствовал, как по щеке у него скатилась вдруг слеза, он слабо улыбнулся и тихо прошептал: «Спасибо…»
Чуть позже он просмотрел принесенные друзьями газеты, добрался и до берлинского издания, надеясь найти там сообщение о своем открытии периодической системы химических элементов, отправленное им в редакцию этой самой газеты. Но его материал или не дошел до редакции, или они не спешили публиковать его, зато на последней странице он обратил внимание на большой некролог, выпущенный в связи с гибелью видного немецкого промышленника Альфреда Крупберга. Там же сообщалось, тот погиб в результате непонятно от чего произошедшего взрыва на одном из его предприятий.
Выдвигалось предположение, что причиной взрыва стали исследования новых мощных взрывчатых веществ в заводской лаборатории, которые велись молодым ученым, недавно приглашенным промышленником из-за рубежа. Имя ученого не упоминалось.
Менделеев отложил в сторону газету и задумался: а мог ли он оказаться на месте этого молодца, если бы в свое время не проявил твердость и не вернулся на родину? Не найдя ответа, прошептал: «Спасибо Тебе, Господи… Невелик выбор: на чужбине — смерть, а здесь оплюют и высмеют. Что лучше?»