Умелая лгунья, или Притворись, что танцуешь
Шрифт:
Спустя час я уже развешивала свою одежду в шкафу бывшей комнаты Расселла, когда услышала призывный тонкий сигнал сообщения, поступившего на мой мобильный. Достав телефон из сумки, я взглянула на экран. Сообщение от Эйдена.
«Сиенна в больнице. На сохранении. Можешь вернуться домой?»
61
Мы с Эйденом сидели в приемной родильного отделения. Он просидел в этой большой и относительно малолюдной комнате уже полтора дня, а я – всего лишь несколько часов, но, по-моему,
«Сиенна устала еще больше тебя», – мысленно уговаривала я себя. В общем, нечего жаловаться.
Со времени моего появления в приемную два раза выходила Джинджер, чтобы доложить нам о текущем состоянии. Каждый раз Эйден хватал меня за руку, а Джинджер выглядела совершенно измученной. Последний раз она вышла в слезах.
– Она на всех ругается и чуть не ударила медсестру, – сообщила она, присев рядом с Эйденом и опустив на колени нервно сплетенные руки. – Она заявила мне, чтобы я убиралась из палаты к черту. – Прижав дрожащую руку к виску, она обиженно добавила: – Раньше она никогда так со мной не разговаривала.
В третий раз она вышла в приемную с широкой улыбкой, и я мгновенно вскочила со стула.
– Родился? – спросила я.
– Нет пока, – покачав головой, ответила она и пояснила: – Эпидуральная анестезия. Теперь она опять стала славной девочкой. – Не усаживаясь на стул, она остановилась рядом со мной. – Она отдыхает, и я собираюсь сбегать в кафетерий и подкрепиться. А пока ей хочется, чтобы вы зашли к ней, – добавила она, переводя взгляд с меня на Эйдена. – Вдвоем.
Мне подумалось, что она просто неверно поняла желание Сиенны.
– Но она говорила, что лучше бы нам не заходить в родовую палату, – заметила я из опасения задеть чувства Сиенны.
– А теперь ей хочется вас видеть, – заверила нас Джинджер, все так же улыбаясь, и добавила: – Не волнуйтесь, она не бредит.
Мы увидели Сиенну спокойной и улыбающейся, изголовье ее койки было поднято, а на свой большой живот она пристроила красочный журнал «Пипл».
– Это было так ужасно! – воскликнула она, когда мы с Эйденом смущенно приблизились к ее кровати. – Мне просто хотелось поубивать всех, – призналась она, передернувшись. – Хорошо, что у меня не было оружия. – Она вдруг рассмеялась.
Казалось, благодаря чудодейственному избавлению от боли она пребывает в легкой эйфории.
– Мне придется, видимо, написать письма с извинениями каждому, кто заходил в эту палату, – с улыбкой добавила Сиенна. – Взгляните на мой живот, – словоохотливо продолжила она, убрав журнал и показывая нам всхолмление живота, прикрытого тонкой рубашкой. – Вы замечаете, как он дергается?
Естественно, это было заметно. Я видела родовые схватки как на мониторе, так и в ее напряженном животе под рубашкой, и, однако, очевидно, что она их совершенно не чувствовала.
– Здорово, – радостно оценила я.
Думая о рождении Сары, я собиралась отказаться от эпидуральной анестезии, но сейчас порадовалась, что Сиенна согласилась на нее. Мне не хотелось, чтобы она страдала больше,
– Теперь я больше их не чувствую, – сообщила она. – А раньше просто с ума сходила от дикой боли.
– Я рада, что тебе стало легче, – сказала я, коснувшись ее плеча.
Мы просидели с ней около часа. Эйден сходил в сувенирный магазинчик при больнице и купил еще пару глянцевых журналов. Я принесла мороженое с шоколадной крошкой и терзалась, не зная, чем еще помочь. Вернувшаяся Джинджер нервно мерила палату шагами.
– Я тоже рожала Сиенну с анестезией, – сообщила она нам, – но у меня онемела только половина тела. Забавное ощущение, – иронично добавила она.
Через некоторое время пришла акушерка и осмотрела Сиенну, а Эйден предпочел удалиться из палаты.
– Ты готова, матушка, – просто констатировала она.
– Готова? – Сиенна взглянула на меня, как будто я что-то понимала в родах. – Готова для чего?
Выглянув за дверь, акушерка велела кому-то позвать доктора Сингх и вернулась к кровати Сиенны.
– Ты чувствуешь какое-то напряжение? – спросила она.
– Нет, – беспечно ответила Сиенна. – Ничего не чувствую.
Монитор показывал более чем усиленные схватки. Я надеялась, что у нее появится потребность тужиться. Эпидуральная анестезия, согласно изученным мной медицинским справочникам, могла замедлять процессы. Пришла доктор Сингх.
– Мне сообщили, что ребенок просится в мир, – с улыбкой сказала она Сиенне. – Вы готовы начать тужиться?
Мне подумалось, что нам пора удалиться. Эйден вернулся, но он нервно вжимался в стену в дальнем углу палаты. Не знаю, могла ли при этом Сиенна ощущать уединение? Или только смертельный страх? В любом случае, по-моему, нам лучше удалиться. Я положила руку на плечо Сиенны.
– Мы с Эйденом подождем в приемной, – сказала я, но она схватила мою руку.
– Нет! Мне нужно, чтобы вы остались! – воскликнула она.
Я мельком глянула на Джинджер, которая улыбнулась и пожала плечами.
– Сиенна тут у нас за босса, – спокойно изрекла она.
Сиенна не могла управлять своими онемевшими конечностями, а у этой койки не было никаких подставок для ног.
Джинджер и акушерка держали ее ноги в нужном положении, а мне доверили исключительно почетное место возле головы Сиенны. Доктор Сингх попросила ее тужиться по три раза во время каждой схватки, и она, вцепившись в мою руку, честно пыталась тужиться. Я поняла, что для нее это трудная, почти непосильная задача, ведь естественная потребность у нее отсутствовала, однако она старалась. Джинджер, акушерка и я всячески подстрекали ее к действиям, и палата заполнилась нашим разноголосым скандированием: «Тужься! Тужься! Тужься!» Эйден мудро продолжал подпирать стену. Я поглядывала на него время от времени, и он встречал мой взгляд бледной, но ободряющей улыбкой.
– Молодчина. Молодчина, – проворковала доктор Сингх и, наконец: – Ты выдала макушку.
– О боже, о боже! – воскликнула Сиенна и, пристально взглянув на меня, спросила: – Молли, что там происходит? Сходи посмотри и расскажешь мне!
Вольно или невольно, но она предложила мне посмотреть, как ее ребенок – мой ребенок? – выходит в мир. Джинджер ведь, поддерживая ее ногу, находилась в эпицентре события и все видела. Она могла бы сама все описать Сиенне. Однако Сиенна попросила меня сделать это.